Жизнь за брата - Сергей Самаров

Не знаю что — суд, которым я пригрозил, или допрос в ФСБ с применением спецсредств, или моя уверенность в том, что его товарища-десантника уже похоронили, — но что-то сильно напугало мастера спорта по боевому самбо. Думаю, он не желал, чтобы и его похоронили. Так напугало, что парень ответил, уже заикаясь от волнения:

— Сп-прашивайте. Я ск-кажу, что зн-наю…

— Ты хоть сам понимаешь, что тебя и твоих друзей крупно подставили с нападением на меня. Тот, кто вас посылал, возможно, предполагал, что я кого-то из вас убью или сделаю инвалидом. И тогда против меня можно будет предпринимать какие-то меры. Или шантажировать меня сделанной издалека видеозаписью. Итак, кто вас послал?

— Я не знаю… — сообщил он, уже перестав заикаться.

Это могло произойти по двум причинам. Или он перестал бояться, что не походило на правду, потому что парень был не из отчаянных, или он внутренне решился говорить правду.

— А точнее? — сурово произнес следователь.

— Я, правда, не знаю. Ко мне обратились два парня, которые у меня в группе, под моим руководством, то есть в клубе единоборств занимаются. Я там тренером-инструктором работаю. Попросили помочь им в одном деле. Заплатили. Я согласился…

— Сколько заплатили? — спросил Юлий Юрьевич.

— Три тысячи. Обещали потом еще три тысячи. Всего — шесть.

— Низко же они меня оценили, — усмехнулся я. — А что такое тренер-инструктор?

— Ну, инструктор — это тот, кто со всеми занимается, кто приходит. Приходят многие. Как на улице кому-то вломят хорошенько, синяки под глазами еще не прошли, а уже бежит к нам, чтобы драться научиться. Вот я и учу… Тренер же занимается с теми, кто в соревнованиях участвует, с настоящими спортсменами. А тренер-инструктор и с теми, и с другими. Обычно тренер-инструктор только на половину ставки работает. Это дает возможность несколько человек держать на такой должности. Переходная квалификация. Потом, если будет получаться, настоящим тренером примут. Или институт физкультуры требуется закончить, чтобы тренером стать.

— Понятно. Одного только не понимаю. Чему может научить кого-то человек, который сам ничего не умеет, — это я сказал отвлеченно, ни к кому конкретно не обращаясь, скорее, просто проворчал, и заметил, что капитан Юровских, который старательно записывал вопросы и ответы, в дополнение к записи на диктофон не стал мое высказывание в протокол допроса вносить. Тем не менее сам задержанный отреагировал обиженно:

— Это дело вкуса. Кому-то нравится, кому-то не нравится…

— Это дело не вкуса, а результата, — резко ответил я. — А результат налицо. Вернее, на физиономии, грубо говоря. Против неподготовленного к «рукопашке» человека ты и твои подельники, бывшие десантники, еще что-то, возможно, смогли бы сделать. Но, скажем, любой солдат моей роты просто уложил бы штабелем ваши переломанные тела и на вас сплясал бы что-нибудь веселенькое, где можно сильно каблуком по носу щелкнуть…

Я ждал, что задержанный сейчас спросит про роту, где все солдаты обучены драться. Но он проявил соответствующую ситуации скромность, когда отвечать следует только на прямо поставленные вопросы. А все другие разговоры, тем более оценки чьих-то способностей, лучше не слышать, чтобы не чувствовать себя ущемленным.

— Но вернемся к главному вопросу, — настаивал следователь. — Кто все-таки вас послал? Предупреждаю, что, не отвечая на этот вопрос, вы становитесь укрывателем и одновременно пособником отъявленного и опасного бандита и террориста и берете, таким образом, часть его вины на себя. А статья за терроризм обещает пожизненное заключение. — Теперь уже и сам следователь по моему примеру начал применять те же методы запугивания. Раньше у нас о терроризме речи не шло.

— Я правду говорю, я не знаю, кто послал парней. Кто-то их попросил. Сказали, что не могут этому человеку отказать. Давно и хорошо его знают. И меня попросили помочь.

— А что сделать требовалось?

— Сказали, что человек приезжий. Избить надо так, чтобы или в больницу попал, или уехал сразу. Это уж как получится. Мы же не знали, что нас против полицейского послали.

— Вас не против полицейского послали. Вас послали против командира разведроты спецназа ГРУ. А это все равно что с шашкой на танк людей бросать… — усмехнулся я. — Вы не знаете, что такое спецназ ГРУ?

— Слышал, то же самое, что десантура…

— Несколько посерьезнее. Я сам несколько раз отправлял солдат, которые с нашими нагрузками не справляются, дослуживать в спецназ ВДВ. Там они были в числе лучших, потому что у нас уже получили некоторые навыки. А вы говорите — то же самое…

— Номер телефона вашего друга, что такси вызывал? — требовательно сказал Юлий Юрьевич.

— Минутку… — Задержанный вытащил из кармана трубку, нашел в справочнике номер, продиктовал. Хотел трубку убрать снова в карман, но капитан юстиции руку перехватил и трубку забрал, после чего нажал кнопку вызова караульных. Дверь открылась без стука, вошли сразу трое полицейских.

— Почему задержанного не обыскали? Почему у него трубка при себе оказалась?

— Приказа, товарищ капитан, не было, — покраснел младший сержант.

— А если бы у него оружие при себе было?! Тоже приказа бы ждали, чтобы отобрать? Ладно… Отведите к дежурному, он покажет камеру. И оформит задержание на семьдесят два часа. Перед этим обыщите. Что нельзя оставлять задержанному, вы знаете.

— Есть отправить в камеру, — почти по-военному козырнул младший сержант.

— Значит, все-таки в камеру… — с расстройством произнес мастер спорта по боевому самбо.

— А вы рассчитывали, что мы вам с извинениями такси вызовем, чтобы домой отправить? — сердито зафыркал «хобот» капитана Юровских.

— Я еще только что вспомнил. — Это он, скорее всего, и не забывал, но я не стал заострять на этом факте внимание. — Нас просили, когда избитый человек будет без сознания, забрать у него ключи от квартиры. Среди всех ключей должен быть один — длинный. Этот ключ нужно найти обязательно.

— Какой из них? — показал я связку.

— Видимо, вон тот, — ткнул задержанный в ключ от оружейного сейфа. — С двумя бородками…

— Что и следовало ожидать… — сделал вывод Юлий Юрьевич.

— Радуйтесь, молодой человек, — добавил я. — В камере вас, может быть, но только — может быть, не убьют. А на свободе убили бы точно. Считайте, что мы вас от убийц спрятали. Иначе вы ненадолго пережили бы своих друзей.

В это время капитану юстиции снова позвонили на городской аппарат. Он ответил:

— Нет. Я не поеду. Пусть этим делом занимается капитан Стоматологов из ФСБ. Он сегодня дежурит. Выстрел был из снайперской винтовки с глушителем. Спецоружие… Значит, дело должно уйти в ФСБ.

Положив трубку на аппарат, Юровских посмотрел на меня внимательно:

— Как вы умудряетесь так ситуацию читать? Вы только что говорили о двух трупах подельников этого парня, — последовал кивок в сторону мастера спорта по боевому самбо. — Десять минут назад с чердачного окна дома через дорогу стрелял снайпер. В больничную палату. Пуля сквозь стекло вошла в голову тому, кому сначала перебили позвоночник. На сей раз все кончено. Винтовка была с глушителем. Предполагаю, что снова «винторез». Только уже другой, не тот, что в меня стрелял. Сколько у них всего «винторезов», интересно?