Бисцион-3 - Ана Шерри

Но Стефано мотнул головой - он все сделает сам. Он - ее муж и отец этого ребенка. Он - герцог в конце концов. Это его прямая обязанность.

— Можете не переживать на этот счет, святой отец, я сам решу этот вопрос.

Отец Аццоне поклонился и вышел, а Стефано остался в зале до тех пор, пока Карло не сообщил ему, что герцогиня уснула.

Она спала от лекарства, которое дал ей доктор Москатти. Но этот сон был очень важен.

По пути в покои герцогини, герцог пересекся с леди Агнессой. На ее лице не было ни кровинки. Она поклонилась и молча проскочила мимо него.

Переживали все! Старый Карло заплакал прямо при герцоге, а Маурицио старался быть рядом весь день, не желая оставлять Стефано наедине с самим собой. Все оплакивали малыша и сочувствовали герцогской чете об утрате.

На какой-то миг Стефано тоже впал в отчаяние, но быстро взял себя в руки. Разве не мечтал он о таком исходе? Это самый лучший вариант, который мог произойти.

Он вошел в покои герцогини, где опять встретился с гнетущей обстановкой, состоящей из тишины и темноты. Диана лежала на кровати, свернувшись в позу зародыша, и одной рукой касалась завернутого в простынь мертвого ребенка. Марта, которая задремала на стуле, тут же проснулась и молча удалилась. А герцог прошел к себе в покои, открыв дверь, наслаждаясь светом от горевших свечей. В покоях герцогини лишь горел очаг, все свечи были потушены.

Сегодня траурный день, он прекрасно понимал, что у Дианы в душе только чернота. Но рано или поздно она пройдет, и он в этом поможет.

Стефано не спускался вниз, не желал сегодня вскрывать письма, которые доставил гонец с Генуи и с Лукки. Не хотелось переключать внимание на военные дела. Он вернулся в покои Дианы и сел в кресло, ожидая ее пробуждения. В тишине, в очаге, потрескивали поленья и изредка Диана всхлипывала. Проснулась она через достаточное количество времени и опустила ноги на пол, желая встать, но ее качнуло и она снова села на край кровати.

Стефано сам не заметил, как задремал, но от шороха быстро проснулся:

— Диана,— он поспешил к ней, садясь рядом и прижимая к себе. В большой белой сорочке, с раскиданными длинными волосами по плечам, она выглядела словно идущая на казнь. Вид ее был уставший, сон видимо не помог, он был беспокойным и только утомил. Она прижалась к нему.

— Можешь забирать его,— прошептала она, но наверняка эти слова дались тяжело. Затем обернулась, чтобы посмотреть на ребенка, но уже не прикасалась к нему,— я не стану мучать тело нашего сына, оно должно быть похоронено.

А Стефано уже ожидал, что она будет противиться этому, мысленно перебирал слова и действия, чтобы забрать малыша. Но все оказалось куда проще и было неожиданно, но такое ее решение еще раз доказывало, что Диана не теряет рассудок и мыслит здраво.

— Завтра утром его тело погребут рядом с часовней, но сегодня он будет лежать внутри часовни всю ночь.

Он провел по волосам жены, убирая тяжелые пряди с ее лица, и поцеловал в лоб:

— Наш сын забрал проклятье, он пожертвовал собой ради твоей жизни, а значит, теперь нам не стоит бояться. Мы буем счастливы и у нас еще будут дети. Много детей, Диана.

Она подняла на него затуманенный взгляд и с трудом кивнула:

— Но я буду оплакивать сына и держать траур столько, сколько требует моя душа.

— Сколько требует твоя душа,— повторил он, давая понять, что согласен, но в тоже время, надеясь, что этот период не затянется.

Стефано пригласил Марту, которая все это время находилась неподалеку, а рядом с ней стоял поникший Карло. А сам вынес на руках ребенка и пока шел, боялся, что Диана передумает, побежит за ним и выхватит белый сверток. Но за ним никто не бежал, никто не рыдал вслед. Он оставил герцогиню на попечение камеристки Марты, а позже к ней присоединились Агнесса и Реджина.

Ребенка, завёрнутого в белую простынь, он занес в часовню и передал отцу Аццоне. Тот уложил малыша в маленький деревянный гробик и перекрестился.

На утро, когда Стефано вернулся, чтобы проститься с сыном, возле его гроба уже было полно красных цветов. Всю ночь жители Милана несли их, выражая скорбь.

Хотелось, чтобы этот момент жизни быстрее закончился. Хотелось после похорон маленького Лучано Висконти, перелистнуть страницу. Хотя Диана еще долго будет скорбеть по нему.

Тело малыша было погребено и покрыто плитой, над которой возвышался ангел, сложивший ладони в молитвенном жесте. Его создавали умелые мастера, не спавшие всю ночь. Ангел плакал и скорбел вместе со всеми. А на плите виднелись буквы, говорящие о том, что здесь покоится Лучано Висконти сын герцога и герцогини Висконти.

Последняя красная роза была положена его отцом. Рука Стефано дрогнула, он шептал молитву и произнес слова прощения за то, что малышу пришлось пожертвовать собой.

А после этого он пришел к Диане, обнял ее крепко, слыша, как она снова расплакалась ему в грудь. Он гладил ее по волосам и давал время на то, чтобы она выплакала все слезы. Герцогиня переоделась во все черное, в ее прическу были вставлены черные цветы, а на плечи она накинула черную накидку. Теперь она еще долго не снимет этот цвет. И Стефано надо было набраться терпения, чтобы время затянуло раны, и вновь Диана облачилась бы в повседневные цвета.

Он с трудом заставил ее открыть тяжелые портьеры на окне. Но солнечный свет был необходим, герцогиня побледнела. Она плохо ела и несколько недель не выходила из своих покоев. Ее жизнь остановилась, а вот политическая жизнь Стефано продолжалась. Он не мог дать себе слабину и уйти от повседневных забот.

Через некоторое время после похорон малыша, вернулась делегация из Венеции во главе с Филлипо Барбаро. Он прибыл с похорон леди Изабеллы и так получилось, что прибыл к горестным событиям в Милане.

— Господь с вами, Ваша Светлость, он вас не