Дочери войны - Дайна Джеффрис

– Мы слышали об этом по Radio Londres.

– Вряд ли вы знаете, что высшие авиационные чины противились этой операции. У нас это Харрис из Командования бомбардировочной авиации, в американских ВВС Спаатс. Черчилль тоже возражал, в основном из-за жертв среди гражданского населения. Однако Эйзенхауэр и президент Рузвельт сломили сопротивление их всех.

– А теперь?

– Как я уже говорил, меня забросили для подготовки операций и еще для связи с группами Сопротивления. – Он помолчал. – Рассказывать о том, что, где и когда, я, конечно же, не могу. Полагаю, здешнее население знает, чем занимается Сопротивление, а немцы отнюдь не дураки. Сам факт знакомства со мной может повлечь ваш арест и пытки.

– Возможно. Но сейчас я не хочу об этом думать.

– Понимаю.

– Значит, до высадки союзников осталось совсем немного?

– Да. Но я также думаю, что нас еще ждут интенсивные бомбардировки.

– Даже не верится, что однажды все это закончится. – Элен вздохнула и передвинулась. – Простите, у меня ноги сводит от долгого сидения. Нужно подвигаться. Схожу вниз, посмотрю, не приготовила ли Флоранс чего-нибудь пожевать.

– Флоранс – замечательная девушка.

Элен тепло улыбнулась:

– Да, она удивительное создание. Даже не представляю, как бы мы выжили без нее.

Джек наклонил голову и весело посмотрел на Элен:

– Что-то мне подсказывает, что вы нашли бы способ.

– Может, и нашли бы, но мы бы жутко отощали. Я и в довоенное время готовила скверно. А Флоранс у нас кулинарный гений, даже когда в ее распоряжении лишь репа и топинамбур. – Элен похлопала себя по животу. – И наши животы от такой пищи раздуваются сильнее, чем раньше.

– Спасибо за предупреждение, – засмеялся Джек.

Спустившись на кухню, Элен увидела Флоранс, что-то бормочущую себе под нос.

– Что случилось? – спросила Элен.

– Ничего. Жаль, что нет ни крошки Roquefor или Fourme d’Ambert[22]. Они бы придали пикантный вкус.

– Значит, сегодня мы отдыхаем от тушеной репы?

– Сегодня у нас картофельный суп с брокколи.

Взяв перечную мельницу, Флоранс покрутила ручку над кастрюлей с супом, после чего сняла ее с плиты.

– Элиза так и не появлялась? – спросила Элен, стараясь говорить спокойно.

Флоранс покачала головой. Некоторое время сестры смотрели друг на друга.

– Ты не отнесешь Джеку тарелку супа? – предложила Элен, поменяв тему.

– А можно? Я с удовольствием. Замечательный мужчина. Такой обаятельный.

– Говоришь, обаятельный? Я не замечала.

– Еще как замечала! – усмехнулась Флоранс. – Мы все заметили. Даже Элиза, которая обычно не видит никого, кроме Виктора. По мне, так Виктор слишком напористый. А вот Джек… У него такой дружелюбный взгляд. Мне нравится.

Услышанное несколько удивило Элен. Она даже нахмурилась:

– А как тот парень, с которым ты встречалась?

Флоранс поморщилась, но быстро взяла себя в руки.

– Ты про Энцо спрашиваешь? Я с ним не встречалась. Слабый он из-за полиомиелита. Отпор дать не может. Над ним смеются. Я его просто пожалела. Прогулялась с ним пару раз, так он теперь не оставляет меня в покое. Наверное, ты видела, как он топчется у наших ворот.

– Тебе это мешает? Я могу с ним поговорить.

– Я и сама справлюсь. Рано или поздно он поймет намек.

– Так тот высокий парень с курчавыми каштановыми волосами и есть Энцо? Я не ошиблась?

– Он самый. Курчавые волосы. Смазливый, но умом не отличается… Ладно, понесу-ка я суп. – Флоранс налила суп в миску с ручками. – Надеюсь, не расплещу. Наливай себе.

– Напомни Джеку, чтобы не очень ходил по чердаку. Там половицы скрипят.

Элен уселась за стол. Перед мысленным взором замелькали картины, которые она предпочла бы не видеть. Она изо всех сил гнала ужас, охвативший ее сердце.

– У Уго и Мари все будет хорошо, – шепотом твердила себе она. – У них все будет хорошо.

А у Элизы? Глаза Элен обожгло. Закрыв их, она принялась тереть веки. И у Элизы тоже все будет хорошо. Она благополучно вернется.

Элен подумала о словах Флоранс. Элен и в голову не приходило, что младшая сестра тоже может залипнуть на Джека. Она по привычке считала Флоранс ребенком, а та уже давно не ребенок. Флоранс незаметно превратилась в красивую молодую женщину.

Флоранс

Ночью Флоранс никак не могла уснуть. Мешало острое чувство вины. Это ведь она настояла, чтобы Томаса спрятали в их доме, и тем самым вынудила сестер рисковать. Беспокойство не улеглось в ней и сейчас, когда она одна бродила по лесу, не находя утешения. В детстве сестры часто не брали ее в свои игры, и тогда желанным спутником для нее становилось воображение. Ее волшебный внутренний мир служил утешением и дарил радость, однако сейчас туда все настойчивее вламывалась реальность. Долго ли еще она сможет сохранять веру в доброту мира, когда вокруг творится столько зла? Раненые солдаты, ночные взрывы, Элиза, которая принимала все большее участие в делах Сопротивления и которая до сих пор не вернулась. Флоранс уже не знала, что и думать.

Но хорошее и плохое есть в каждом человеке. Нацисты были причиной стольких бед. Они запугивали местных жителей, заставляя подчиняться, однако внешнее подчинение еще не означало, что все с ними соглашались. Флоранс свернула с дорожки и пошла вдоль луга, где по краю росли белесые кусты молочая, затем двинулась через высокую траву к полянке для пикников. Сегодня в лесу стояла какая-то особенная тишина, нарушаемая лишь ее шагами и легким шелестом листвы на ветру. С тех пор как они здесь поселились, Флоранс полюбила это пятнистое пространство в самом сердце леса; особенно летом, когда в жару оно дарило прохладу. Но даже зимой, когда холод сковывал землю, а под ногами хрустели покрытые инеем травы, полянка восстанавливала ей силы. Флоранс ощущала, что слышит духов деревьев. Она стала вслушиваться, но ничего не услышала. Флоранс сделала вторую попытку, и снова неудача. Это ее опечалило. С началом войны слишком многое ушло. И вдруг где-то закуковала одинокая кукушка. Флоранс огляделась по сторонам. А лес, тоже услышав кукование, стал отвечать. Заскрипели и затрещали ветви, еще громче зашелестели травы, с ветки на ветку запорхали дятлы и дрозды. Флоранс подняла голову и подставила лицо солнцу, льющемуся в просветы между листвой. Она негромко запела, глядя себе под ноги, стараясь не наступать на цветы; в особенности на розово-пурпурные дикие орхидеи, росшие только в глубине леса. Разум и тело Флоранс немного расслабились, и внутри появился небольшой пузырь счастья. Раскинув руки, Флоранс закружилась на месте. Так продолжалось, пока не закружилась голова, и ее начало качать. Тогда-то она и увидела молодого человека, наблюдавшего за ней из-под деревьев.