За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков

того, чтобы нас не ругали в полиции. На Новосельцева это подействовало. Он испугался, что придется отвечать «перед существующей властью», и говорит:

— Так вы ж тоже неправильно действовали: избили меня, разрешения на обыск не спросили. Дайте и мне справку. 

Мы согласились и на засаленном клочке бумаги химическим карандашом написали:

Справка

Дана настоящая бургомистру Замошьевской волости, Ельнинского уезда, Новосельцеву в том, что я, ст. полицейский Великанов Петр Андреевич, сего числа по распоряжению начальника ельнинской полиции господина Александрова прибыл в деревню Сосновка, Замошьевской волости, для изъятия оружия у старосты деревни Сосновка. Староста отдать оружие отказался. Я вместе с полицейским Свиридовым и понятым Пантюховым[2] начал производить у старосты обыск. Обыск мне запретил производить бургомистр Замошьевской волости Новосельцев, которому я за это дал в морду. 13 января 1942 года.

П. Великанов.

Обменявшись такими «нотами», мы «деликатно» распрощались с Новосельцевым. Он пошел допивать самогонку с гостями, а мы двинулись в Замошье. Не доезжая до деревни, Зосимова с лошадью отпустили, а сами пешком пошли в деревню и рассказали своим друзьям о неудачном налете на старосту. Все хохотали до слез, когда увидели справку бургомистра. Но оценивали наш поступок по-разному. Фириченкова, Верман, Пырикова — одобряли, а некоторые безмолвно осуждали нас. На кой черт, мол, надо было связываться с каким-то старостой из-за нагана и патронов? Ничего у вас не получилось. Набили морду Новосельцеву, а он теперь будет мстить жителям Замошья.

Староста деревни коммунист Паненков, связанный с Гусевым через Казубского, своего мнения о нашем «визите» в Сосновку не высказывал. Он пообещал наведаться вечером к Новосельцеву и выяснить, как тот реагирует на случившееся.

Вечером Новосельцев вернулся домой сильно пьяный и злой. В хате у него уже сидели наши разведчики. Бургомистр то заливался пьяными слезами, сетуя на свою тяжелую долю, то начинал угрожать:

— Теперь буду ездить не только с автоматом, но и с пулеметом. Завтра же побываю в Ельне и обо всем доложу. Я разберусь, что это там за полицейские такие. Я им покажу!..

В его воспаленном винными парами мозгу все уже представлялось в другом свете. Он рассказывал присутствующим о своем «подвиге», о том, что запретил производить обыск и «полицейские из Ельни» струсили, уехали из деревни. Он даже зачитывал первые строчки нашей расписки, а о том, что получил по физиономии, стыдливо умалчивал.

Если бургомистр выполнит угрозу и сообщит в Ельню, то там легко поймут, что к чему. Поэтому мы договорились уничтожить Новосельцева утром на пути в город. Расправиться с ним дома в тот же вечер было бы неосмотрительно: полиция и немцы заподозрят в случившемся жителей Замошья.

Вместе с несколькими военнопленными, которым крепко насолил бургомистр, мы устроили засаду в Рощинском лесу. Ждали полдня. Но Новосельцев не появился. Или его предупредили, или предчувствие подсказало, но на этот раз он поехал другим путем.

Мы же направились в Коробец к Казубскому, который с нетерпением ждал нашу группу. За время нашего отсутствия Казубский установил связь еще с одной подпольной группой, созданной на станции Коробец. Возглавлял ее Леонид Лукич Зыков, старший лейтенант, окончивший до войны Академию имени Фрунзе. В группу Зыкова входили бежавшие из плена красноармейцы: Костя Яшкин, работавший до войны на Горьковском автозаводе, Мишка-Сибиряк — уроженец Приморского края, коренастый богатырь лет двадцати четырех, и Николай. Группа Зыкова имела не только винтовки, но и ручной пулемет.

Василий Васильевич очень обрадовался нашему приходу. Мы узнали, что во многих деревнях немцы расположили свои гарнизоны. Из-под Москвы врага гонят. Порой, в тихую безветренную погоду, со стороны Спас-Деменска доносятся звуки артиллерийской канонады.

Фенинская подпольная группа по поручению Гусева начала открытую борьбу с оккупантами. В районе действия фенинцев ошибочно был сброшен парашютный десант в количестве одиннадцати человек. По просьбе командира десантников Герчика и с согласия И. П. Гусева группа вместе с десантниками пошла через линию фронта с задачей уничтожать по пути фашистов и их ставленников.

Казубский принял решение — завтра утром всем уходить в район деревни Клин и организовать в лесу партизанскую базу. Возможно, что там уцелело что-нибудь из запасов, созданных для партизан летом прошлого года.

— Мы с Андреем пойдем к Зыкову, а вы пока устраивайтесь здесь, — сказал моим друзьям Василий Васильевич.

Болтая о всякой всячине, мы не заметили, как дошли до станции. А там полным-полно немцев: несколько часов назад прибыла какая-то воинская часть и остановилась на ночевку. Возвращаться назад было поздно, так как впереди на дороге стояли группы солдат и несколько офицеров. Оставалось одно — сделать независимый вид и продолжать свой путь. Не доходя до первой группы гитлеровцев, мы закурили и спокойно прошли мимо дома, где нас ждали друзья.

Убедившись, что в доме, где живет Зыков, все нормально, мы осторожно пробрались туда.

Казубский познакомил меня с Леонидом Лукичом и Костей Яшкиным. По поручению хозяйки дома Зыков и Костя должны были выгнать ночью самогона. Оказывается, «винокуренный завод» в их доме работал на полный ход, когда в поселке появились немцы. Те каким-то собачьим нюхом учуяли запах самогонки и, едва наполнялась бутылка, тут же являлись за ней.

Плут первейшей марки и сорвиголова, каких поискать, «помощник директора завода» Костя Яшкин и тут сумел надуть гитлеровцев. Он приготовил две посудины: одну для «третьего сорта», а вторую — для первого и второго. Заслышав шаги немецких солдат, Костя быстренько ставил под трубку, из которой капала мутная вонючая жидкость, бутылку с «третьим сортом», а более крепкую самогонку надежно прятал. Между прочим, самогоноварение отвлекало внимание оккупантов. Они больше интересовались Костей и его производством, чем тем, что делается в хате.

— П-пусть, пьют, ч-черт, с н-ними, — слегка заикаясь, говорил нам Леонид Зыков. — Н-нажрутся, скорей с-спать лягут. Их бы с-стрихнином угостить. Да ладно, это п-потом... 

Выходить решили завтра утром. Установили пароль: «Как живет дядя Исай?» Отзыв: «Отлично». В ночь послали людей предупредить остальных. Особенно важно было сообщить о нашем выходе группам Кости Евлампиева и воентехника Саши из деревни Кувшиновка.

Нести с собою громоздкое оружие не решились: до деревни Клин тридцать километров. Василий Васильевич пообещал отправить его на санях с Николаем Ивановичем Демидовым — учителем Коробецкой школы.

Поселок понемногу стал затихать: подвыпившие гитлеровцы укладывались спать. Костин «завод» сыграл свою роль. С большой бутылкой самогонки Костя прошел по поселку. Многие солдаты уже знали его. Налив им по стакану, он успел заметить, где расположены посты