Все там будем - Владимир Лорченков

— Быстрее, что ли, не можете тащиться! — нервно восклицали железнодорожники, выпуская у паровоза пар, как из себя. — Прочь с колеи, насекомые!

— Оставьте вы их! — вступались за парней пассажиры. — Они идут за своей мечтой, и если той вздумалось ползти медленно, то не оставить ли их в покое?!

Железнодорожники покорялись и устраивали перерывы. Ставили поезда на самую малую скорость, и те уныло плелись за Василием с Серафимом, то и дело подталкивая их в зад. Пассажиры выходили из вагонов прогуляться и подышать свежим воздухом. Устраивали пикники, не боясь отстать, ведь за час поезд проходил всего два-три километра. Многие принимали на крыше вагонов солнечные ванные, а особо нетерпеливые женщины ловили в зеркала солнечных зайчиков и отпускали тех только за жаркий поцелуй.

— Как здорово, — говорили экзальтированные девицы, — что есть такие люди, как Серафим Ботезату и Василий Лунгу. Ведь только благодаря им мы вспоминаем, что не всегда нужно спешить. И благодаря им наше время останавливается, как несшийся за птичкой пес, что унюхал зарытую в земле кость…

А Василий и Серафим шли, напрягая спины и проливая на раскаленные рельсы шипящий пот своей усталости, да невесело улыбались друг другу. Оба думали о том, что, не усни они, может, и увернулись бы от снарядов «Града», которыми разбивали облако, где прятался их летающий трактор. Судьба, понимали оба, и Василий не надеялся больше ни на что, потому что с трактором разбилась вся его жизнь.

— Мы несем остатки машины в Ларгу вот почему, — пыхтя, объяснял он Серафиму, который вовсе не спрашивал, зачем они несут в Ларгу остатки машины, а покорно нес их в Ларгу, — мы предадим их там земле, как тело самого достойного человека…

Василий твердо решил, что похоронит свой летающий трактор рядом со своим отцом, незабвенной памяти достойным мужчиной с сердцем мягче растаявшей ледяной розы. Вспоминая об этом, он вышагивал ровнее и приободрял спутника.

— Эх, Серафим, — улыбался он, плача, — грош цена нам была бы, не попробуй мы попасть в Италию. Но, видно, не судьба. А раз так, то зачем с ней, судьбой, бороться?

— Давай поговорим об этом позже, — осторожно говорил Серафим, строивший новые планы, — когда попадем в Ларгу и отдохнем.

Паровоз за ними давал мощный гудок, и друзья, подняв головы, видели поезд, идущий навстречу. Машинисты, сцепившись, переругивались, кому сдавать назад, а друзья брели себе по рельсам, да раскланивались на аплодисменты пассажиров. За время пути Василий и Серафим окрепли и стали подобны двум Аполлонам, вздумай Аполлон родить себе двойника да переселиться в Молдавию.

О Василии и Серафиме написали в газетах, сначала в железнодорожных, а потом республиканских. Их называли пилигримами рельсов. Поначалу руководство Молдавской железной дороги хотело убрать их с путей, потому что они тормозили расписание поездов на четверо суток. Но потом, увидев популярность друзей, решило на них заработать. Василию с Серафимом предложили постоянную работу: курсировать от Кишинева до Унген и обратно, по рельсам. На маршрут чиновники собирались запустить пять поездов с саунами, кинотеатрами, залами для танцев, ресторанами, бассейнами, библиотеками и номерами люкс. Билеты на предполагаемый маршрут собирались продавать по 300 долларов и привлекать для путешествий хотели иностранцев. Тур намеревались назвать «Очарование железной дороги или философы рельс».

Но пока на это искали первоначальный капитал, Василий и Серафим дошли по железнодорожной ветке до Унген, а потом поднялись к северу и добрались до Ларги. И за время пути они стали любимцами всех пассажиров Молдавии. Но в вагон парней не взяли ни разу.

Потому что денег на билет у них не было.

* * *

Отоспавшись за неделю, Серафим проснулся на рассвете, и, провожая взглядом умирающую в голубом мерцании нового дня Венеру, придумал, как попасть в Италию.

— Василий, проснись, — растолкал он друга, примчавшись к тому сразу после того, как умылся, — я придумал, как попасть в Италию!

Василий, спавший на деревянной скамье под орехом, долго моргал, пытаясь понять, что случилось. А когда до него дошло, чего хочет Серафим, Лунгу задумался и вылез из-под старого одеяла.

— Такие вещи всухомятку не обсуждаются, — торжественно сказал он, — Нужно помочь мозгу!

И, сунув босые ноги в старые калоши, пошел в подвал за вином самого лучшего урожая, того винограда, что собирал еще со своей покойной женой. Оттого, что они в ту осень еще жили мирно, вино это всегда отдавало ему невыносимой горечью слез Марии. Потому Василий его и любил.

— Ты понимаешь, — перед тем, как выпить по первому кругу, спросил он Серафима, — что нам будут нужны материалы для этого?

— Я понимаю, — сдержанно ответил Серафим. — Пей.

— Теперь ты, — передал стакан другу Василий, понюхав растертый в пальцах ореховый лист. — И где же мы их возьмем без денег? Украдем деньги?

— Этого делать не стоит, — разумно рассудил Серафим, — потому что, если мы украдем деньги, то зачем нам нужно будет тратить на материалы, если мы сразу можем потратить их на поездку в Италию?

— Мудро, — согласился Василий, — ну, и?

— Ты знаешь, что нам для осуществления этого грандиозного плана нужна подводная лодка, — задумчиво начал Серафим, — небольшая, на которой мы могли бы незаметно выйти из Днестра в Черное море, и, обогнув часть побережья Румынии и Словении, взять курс на Италию…

— Так, — кивнул Василий, — но ведь подводную лодку из слов не сделаешь…

— Мы сделаем ее из материалов, — разглядывал орех Серафим, наливая вино на слух. — Из материалов, мой друг…

— Каких?! — не выдержал, наконец, Василий. — Если у нас ни черта нет?!

Серафим выдержал драматическую паузу, отпил, глядя поверх стакана Василию в глаза, передал другу стакан и решительно произнес:

— Мы выкопаем останки трактора!

* * *

Само собой, сначала друзья подрались. Вася, едва услышав кощунственное предложение Серафима, заехал тому ногой в грудь, а когда Сема упал, побежал за вилами. Вернувшись из сарая во всеоружии, Василий потряс головой, потому что его обидчик… пропал. Правда, очень быстро нашелся, свалившись прямо ему на голову с ветви ореха. Некоторое время Серафим бил Василия головой об скамейку, пока Лунгу не увидел красную пелену, что поползла на его глаза с макушки, и не вывернулся, саданув противника в бок.

— Эх, — согнулся от тычка Серафим и повторил, — эх-эх.

А Василий ударил его по спине тупым концом вил, но не потому, что пожалел, а просто ухватил вилы неудобно, а пока перевернул их, чтобы воткнуть, серафим уже швырнул ему в лицо кувшин с вином и применил ужасно эффективный прием. Прием этот приятели, — еще будучи совсем молодыми, — видели в фильме про Брюса Ли, который показывали в колхозе на заре 90-хх годов, и вход в комнату с видеомагнитофоном стоил три рубля. Высоко подпрыгнув и ухватившись за ветвь ореха, Серафим ударил двумя ногами в грудь Василия и выкрикнул: