Такое разное будущее - Станислав Лем

– Профессор, мне четырнадцать лет, но… Не смейтесь только! Я никогда еще не видел такого умного человека! Скажите, пожалуйста, что нужно делать, чтобы стать таким, как вы?

Чандрасекар устремил на мальчика спокойный взгляд.

– Мне еще далеко до идеала, – произнес он, – да и не хотел бы я им быть. Если во мне и есть что-нибудь достойное подражания, так разве любовь к математике. Что я могу еще вам сказать? Мой учитель оставил мне наказ, которому я стараюсь следовать. Вот он: не успокаиваться! Никогда не удовлетворяться сделанным, всегда стремиться вперед. Именно так всегда поступали люди, которым удалось чего-нибудь достигнуть в своей жизни. Когда Макс Планк после многих лет кропотливого труда открыл квантовую природу энергии, люди ограниченного ума сочли это достославным венцом его усилий и признали его труд законченным. А для него это открытие было лишь началом. Изучению и исследованию квантовой природы энергии он посвятил всю свою жизнь. Ребята, никогда не преклоняйтесь перед собственными идеями, никогда не успокаивайтесь, бейте по своим теориям с такой силой, чтобы отлетало от них все, что не соответствует истине. Я знаю: поступать так нелегко, но в науке, как и вообще в жизни, больше нет столбовых дорог. Эпоха случайных открытий и незаслуженных карьер ушла в прошлое. А сейчас, если вы разрешите, я немного провожу вас. Вы у нас собираетесь ночевать или хотите вернуться сегодня?

– Мы ночуем внизу, на базе.

– Прекрасно. А теперь пойдемте. Я уже четырнадцать часов не видел неба.

По треугольному коридору они вышли из ракеты. В зале все так же кипела работа. Трубчатые леса, выдвигавшиеся телескопически, были уже убраны из-под хвостового оперения. Они появились теперь у носа корабля, окруженного рабочими. Ребята, попрощавшись взглядом со стройным, словно отлитым из серебра, корпусом ракеты, спустились вместе с профессором по движущейся лестнице и, проехав в вагоне по тоннелю, очутились за пределами верфи, на открытом воздухе. Низкие дождевые тучи расступались, исчезая за горами. В разрывах их темно-серого покрова показалось чистое небо.

Профессор пошел с ребятами по неизвестной им дороге вдоль западной стены. Вскоре высокие башни и трубы остались позади. Кругом расстилались слабо всхолмленные луга, переходившие вдалеке под скалами в крутые языки осыпей. Разговор шел о полете на Венеру.

– Ну вот, мы, математики, выходим из лабораторий, – говорил Чандрасекар. – Когда-то мне для работы достаточно было карандаша и бумаги, а сейчас математика становится занятием, полным интересных приключений…

Профессор рассказывал ребятам о Венере, о ее белых облаках, о свирепствующих там страшных бурях и циклонах, о таинственных безбрежных океанах. Но все это ничуть не отпугивало ребят: глаза у них горели еще ярче. Кто-то спросил о загадочных жителях планеты. Нет ли новых сведений о них? Как собирается поступить с ними экспедиция? Будет ли война?

– Мы не хотим нападать, – возразил профессор. – Но если придется, мы будем защищаться. Каким образом? Мы, собственно говоря, не берем с собой никакого оружия, но наши атомные двигатели – это запасы мощного взрывчатого вещества. Есть у нас также несколько ручных огнеметов и некоторое количество гаммексана. Мысль взять его с собой мне кажется не особенно удачной, но осторожность не мешает. Вы не знаете, что такое гаммексан? Это новый инсектицид, очень сильный. Дело в том, что некоторые до сих пор думают, будто Венера населена чем-то вроде насекомых. Я лично не придерживаюсь этого мнения.

– А какого, какого?..

Чандрасекар снова улыбнулся:

– Никакого. Я могу с чистой совестью повторить слова Сократа: «Я знаю, что ничего не знаю». На этот вопрос я отвечу вам, когда увижу обитателей Венеры.

Узкая тропинка среди травы, бегущая отлогими петлями, спускалась к зеленовато-серебристым замшелым камням.

– Видите? – указал профессор. – Ледниковая морена. А там, за этим порогом, озеро.

Налетавший ветер приносил влажную прохладу. Тяжелые капли дрожали на стеблях трав. Тропинка исчезла. Перешагнув через растрескавшийся известняковый порог, торчавший из травы, будто побелевшее ребро какого-то чудовища, они вышли на обрывистый берег. Внизу лежала широкая водная поверхность, замкнутая гранитным кольцом скал. Крутые обрывы ниспадали каменными лавинами к блестящему зеркалу воды, где в точности – лишь в перевернутом виде и чуть темнее – повторялся береговой пейзаж. Солнце с каждым мгновением теряло свой ослепительный блеск и спускалось за зубцы вершин, вонзая в черную воду столб рубинового света. Уступы и впадины отвесных утесов погружались в сумрак, весь ландшафт темнел, а небо казалось холодным и как бы пропитанным удивительно грустным темно-синим светом. Последние облака угасали, как груды оранжевых углей.

Все умолкли. Ребята и профессор стояли между двумя высокими скалами, словно в развалинах огромных ворот, глядя в посветлевшее над гребнем гор небо; ветер то усиливался, то утихал – и тогда издали доносился шум водопада.

Возвращались уже в сумерках. Ребята, перебивая друг друга, делились впечатлениями. Они были голодны и все время ускоряли шаг. Профессор, оказавшись почти последним, говорил мало. Один раз только он спросил у своих спутников, кто кем хочет быть.

Из тех пятерых, которые шли с ним, один хотел быть химиком и посвятить себя разработке атомных проблем, другой – астробиологом, остальные – пилотами космических кораблей.

– А математиком никто? – полушутливо-полусерьезно спросил профессор.

Самый младший из ребят, шедший рядом с ним, ответил, что хочет быть математиком.

– Значит, уже не астронавтом? Нехорошо так часто менять решения. А может быть, только для того, чтобы меня утешить?

Но мальчик не смутился:

– И астронавтом, и математиком… как вы.

Чандрасекар ничего не ответил. Ребята шли уже по равнине, и он догнал шедших впереди. Теперь ему было слышно, о чем они говорили.

– Я читал, что скоро можно будет делать искусственный белок, – говорил один.

– Раньше наука была не такая, как сейчас, – добавил другой. – Потому и было плохо.

– Да, когда читаешь историю, только тогда и видишь…

– Когда я был маленьким, – доверительно сказал самый младший профессору, – я не верил, что были войны. У меня это в голове не укладывалось. Люди были тогда какие-то странные. Они были дикие, совсем дикие!

– Глупые были! – запальчиво отозвался кто-то.

Профессор остановился. Те, кто шли впереди, вернулись, думая, что он хочет проститься. Невдалеке светились окна домов.

– Ты ошибаешься, мальчик, – произнес Чандрасекар. – Вы все ошибаетесь. Люди и раньше были такими, как сейчас, только мир был устроен плохо. Вы ведь знаете, для чего хотели применить атомную энергию и что из этого получилось? Не вздумайте называть людей, живших пятьдесят лет назад, дикарями и глупцами. Именно в то время жили те, кто боролся с темными силами в человеке, – а это гораздо труднее, чем совершить даже самое далекое межпланетное путешествие! И хотя знаний у них было несравненно меньше, чем у нас, к ним нельзя не питать уважения, так как только благодаря им мы можем создавать сейчас искусственные солнца и электрический мозг. И благодаря им мы полетим к звездам.