Эти удивительные животные. Самые неожиданные факты о братьях наших... разумных - Вирджиния Морелл

Некоторые птицы также очень сообразительны. Западные кустарниковые сойки понимают, что иногда появление других соек явно бывает не к добру. Сойки прячут орехи и семена на зиму так же, как это делают и ореховки, а еще воруют друг у друга семена. Поэтому умная кустарниковая сойка, которая видит, что за ней, пока она закапывает семена, подглядывает другая сойка, обязательно через некоторое время вернется на это место и перепрячет свои семена в другое место.

– Это означает, что у кустарниковых соек есть что-то похожее на «теорию разума», – сказала Никола Клейтон, психолог-компаративист из Кембриджского университета, которая вместе со своим мужем и коллегой-исследователем, Натаном Эмери, обнаружила у соек этот талант. – Кажется, что они понимают, о чем думает другая птица.

Клейтон и Эмери также доказали, что кустарниковые сойки не только знают, где они спрятали свои орехи и личинки, но и помнят, когда они это сделали, и всегда возвращаются, чтобы достать такие «скоропортящиеся продукты», как личинки, прежде чем их нельзя будет употреблять. Сойки, грачи и вороны оказались настолько умными и изобретательными, что Эмери назвал их «пернатыми обезьянами». (Клейтон и Эмери не просто любят птиц. Однажды, когда я приехала к ним в лабораторию, расположенную недалеко от Кембриджа в Англии, Эмери показал мне новые эксперименты, которые придумал со своими студентами, чтобы проверить грачей на знание физики. Столкнувшись с орехом, плавающим в стеклянной колбе, наполовину заполненной водой, догадается ли грач подобрать камни, лежащие рядом, и бросить их в колбу, чтобы поднять уровень воды и достать орех? Да! Грач легко справился с этим тестом, как и с другими непростыми заданиями, в том числе и на использование орудий в определенной последовательности, как это делают новокаледонские вороны.

– Они намного умнее, чем считают люди, – сказал Эмери, когда мы отправились обратно в Кембридж на его машине. Мы только свернули на главное шоссе, как вдруг охотничий фазан слетел с живой изгороди и бросился на дорогу. Эмери нажал по тормозам, чуть не сбив фазана. – Вот глупая птица, – сказал он, качая головой. – Сколько поколений должно пройти, прежде чем они начнут остерегаться автомобилей?)

Многие птицы превосходят обезьян благодаря своим коммуникативным навыкам. Попугаи, колибри и множество певчих птиц имеют способности к вокальному обучению, такие же, как у людей. Они могут слышать звуки, копировать их, а затем воспроизводить. Именно это делал Алекс, когда он учил слова коричневый и семь. У птиц, способных к вокальному обучению, есть специфические гены и специализированные части мозга, которые отвечают за изучение песен. И, как наши младенцы, юные певчие птицы проходят фазу лепета и учат свои песни, слушая и имитируя взрослых воспитателей. Им также снятся новые песни, которые они учат, и они воспроизводят их в своем сознании. Этот факт был обнаружен учеными в ходе исследования деятельности мозга зебровых амадин как во время пения в течение дня, так и во время сна[15]. Певчие птицы, у которых нет взрослой модели для подражания, в результате обучаются петь неправильно, так же как и дети с нарушениями слуха имеют речевые проблемы, даже став взрослыми.

Среди млекопитающих способности к вокальному обучению до недавнего времени были обнаружены только у китов, дельфинов, слонов, тюленей и летучих мышей. Другие животные воспроизводят врожденные песни и звуковые сигналы. Собаки и кошки, например, не могут научиться гавкать или мяукать по-новому. У них нет способностей к вокальному обучению.

У людей способности к вокальному обучению ухудшаются после полового созревания, поэтому взрослым сложнее выучить иностранные языки, хотя мы и не полностью утрачиваем эту способность. Некоторые птицы, такие как зебровые амадины, учат свои песни, будучи птенцами, и поют одни и те же песни всю жизнь. Но у некоторых птиц, в том числе пересмешников и попугаев, способности к вокальному обучению сохраняются в течение всей жизни, как и у нас, поэтому они представляют собой самые лучшие модели для исследования этого таланта.

До сих пор остается загадкой, почему способности к вокальному обучению развились у такой разнообразной группы животных. Похоже, у каждой группы они развивались самостоятельно так же, как и умение летать развивалось отдельно у птиц и у летучих мышей. Но Эрик Джарвис, нейробиолог из Университета Дьюка, который в 2004 году с другими экспертами пересматривал анатомию птичьего мозга, считает, что эту загадку можно разгадать. Он полагает, что развитие способностей к вокальному обучению можно объяснить физиологически. А с точки зрения поведения эти способности, безусловно, связаны с полом, считает он, и потребностью найти брачного партнера: «Все виды животных, которые воспроизводят заученные песни, делают это в брачный период (в том числе и люди)».

У животных со способностями к вокальному обучению также есть чувство ритма. Например, Алекс любил качать головой в такт музыке диско из 1980-х. Снежок, желтохохлый какаду, произвел фурор на YouTube, когда, качая в такт головой, исполнял ногами танцевальные движения под песню Backstreet Boys «Everybody»… Rock Your Body. В этих ритмичных движениях мы с готовностью узнаем себя и ни на минуту не задумываемся, что мы или они делают что-то бессмысленное.

Когда я была у Алекса, он всегда замечал, когда его товарищи попугаи отвлекались во время урока. Как только Пепперберг раскладывала все предметы на маленьком круглом подносе, он им кричал:

– На поднос! На поднос!

Таким образом он пытался сказать: «Обратите внимание!» Сейчас многие ученые жалеют, что так мало внимания уделяли этому исследованию, пока Алекс был жив.

В детстве Алекс страдал от легочной инфекции, из-за которой он мог испытывать недомогание, хотя и без каких-либо видимых проблем со здоровьем. Накануне перед смертью он, как обычно, попрощался с Пепперберг, сказав ей, когда она выключила свет:

– Будь хорошей. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, – ответила женщина.

– А ты придешь завтра?

– Да, – сказала Пепперберг, – я приду завтра.

Той ночью сердце Алекса остановилось; утром лаборант нашел его лежащим на дне своей клетки. Он завернул Алекса в ткань и отнес его к главному ветеринарному врачу в Брандейсе, который положил его тело в переносной холодильник. Позже Пепперберг и руководитель лаборатории Левин-Роу отвезли его тело в клинику к своему постоянному ветеринару. Пепперберг не захотела осматривать тело Алекса, который за последние годы стал ей намного больше, чем просто коллегой. Он был ее другом. Она хотела запомнить Алекса именно таким, «полным жизни и озорства», который удивил мир науки, «сделав так много вещей, которые не должен был делать». Сквозь слезы она только прошептала: «До свидания, маленький друг» – и вышла из клиники.