Войны Рима в Испании - Гельмут Симон

Еще одно слово об отражении в античной традиции деятельности Квинта Метелла в Испании. Мы можем охарактеризовать эту традицию как сравнительно информативную. Своеобразная личность Метелла Македонского привлекала внимание писателей среди прочего и к его деятельности в Испании. Основания для такого суждения дает, если отказаться от довольно многочисленных отдельных сообщений о его деятельности, также ряд других фактов. Налицо необычная краткость периохи 53-й книги Ливия. Ввиду приблизительно одинакового объема книг у Ливия (книги XXXI—XLV каждая в среднем насчитывают по 40—50 страниц тойбнеровского издания) это обстоятельство легче всего объяснить тем, что в 53-й книге содержатся немногие подробно рассказанные сюжеты, которые, естественно, можно резюмировать в нескольких фразах. В пользу этого говорит то, что данная книга охватывает только 143, 142 и часть 141 гг. (см. с. 29 о количестве описываемых лет в книгах Ливия). Такой вывод подтверждается оксиринхской эпитомой (53), где охотно пересказывается множество небольших анекдотов. В ней в более или менее полном виде содержится не менее трех историй о деятельности Метелла (Z. 161—163, 164—166), и это несмотря на то, что между первым и вторым сообщениями отсутствует колонка из 27 строк (каждая из них, за исключением третьей, состоит из 28 строк). Отсюда можно заключить, что в оксиринхской эпитоме о Метелле было сказано еще кое-что. Также и из Валерия Максима (III, 2, 21) следует, что о легате Метелла Квинте Окции имелись отдельные истории (ср.: Ер. Oxyrh. 54, Z. 186—187 по Ф. Мюнцеру). Особый интерес к Метеллам проявлял Плутарх, который намеревался написать и, кажется, действительно написал биографию Метелла Нумидийского, которого иногда путают с Метеллом Македонским (см.: Gell., I, 6 вопреки Liv., per. 59 и Suet. Aug., 89). Таким образом, Метелл Македонский наряду со Сципионом Эмилианом (о нескольких его биографиях сообщает Авл Геллий — III, 4, 1) оказался единственным из римских военачальников, воевавших в Испании, о котором пишет Плутарх в своем собрании апофтегм.

Оба эти надежно засвидетельствованных источниками наместничества, Квинта Фабия Максима Эмиилиана в 145 и 144 гг. в Дальней Испании и Квинта Цецилия Метелла Македонского в Ближней Испании в 143 и 142 гг. завершают собою временной отрезок, в отношении которого более или менее известно о том, кто командовал римлянами в Испании. После наместничества консула Луция Лициния Лукулла в Ближней Испании и претора Сервия Сульпиция Гальбы в 151 г. сообщения на сей счет отсутствуют. У составителей эксцерптов, благодаря которым мы осведомлены об историографической традиции, не было особых причины называть имена отправлявшихся в испанские провинции в обычном порядке преторов, тем более что их внимание привлекали события, связанные с Карфагеном, Македонией и Коринфом. Ситуация изменяется лишь после возобновления войны с лузитанами и появления Вириата.

Согласно Аппиану, который и здесь является нашим наиболее информативным источником, между претурой Гальбы, его вероломным поступком в отношении лузитан и «процессом» в 151/150 г., с одной стороны и возобновлением лузитанской войны с другой, прошло какое-то время («спустя некоторое время»; «несколько позднее» — Арр. Iber., 60, 254; 61, 256). Неопределенность этого хронологического указания не мешает предположить, что речь идет о нескольких годах (подобное выражение, «немного времени спустя», в 49, 210 означает разрыв в несколько лет, тогда как, например, в 68, 290; 90,397; 96, 416 таким образом обозначаются несколько дней или недель). Эпитоматор Ливия (per. 52) и Орозий (V, 3, 1; 4, 1) о начале Вириатовой войны и претуре Гая Ветилия сообщают под 146 г. С другой стороны, ахейцы во время переговоров с римским послом Секстом Юлием Цезарем в Эгии знали не только о войне римлян с Карфагеном, но и о возникших у тех трудностях в Испании (Polyb., XXXVIII, 8, 10). Речь, следовательно, должна идти о войне с лузитанами, поскольку в Кельтиберии в это время царил мир. Начало ее, таким образом, относится к 147 или даже 148 г. Поэтому очевидно, что последовательность событий в периохе и у Орозия обусловлена не только хронологией, но и тем, что Ливии, их общий источник, возобновляет изложение испанских дел после рассказа о покорении Карфагена и Коринфа (ср. комментарий Буассевена к 73-му фрагменту Диона Кассия: Ливии начинает повествование о Вириате со 146 г.). При этом сведения Орозия (V, 4, 1—14) корректируются с помощью данных Флора (I, 33, 15—17 = II, 17, 15—17), поскольку последний в начале рассказа о Вириате правильно говорит в общей сложности о 14 годах войны (среди прочего упоминается Эбро), тогда как Орозий излагает дело таким образом, будто все началось лишь перед самой претурой Ветилия.

Первым противником Вириата сравнение источников позволяет считать Гая Ветилия (согласно per. 52; Oros., V, 4, 2—3; и Арр. Iber., 61, 257—64, 272 перед Гаем Плавтием, последний по Аппиану (Iber., 64, 269—65, 273), — перед Фабием Максимом Эмилианом, по Орозию (V, 4, 3) перед Клавдием Униманом, который у автора сочинения «О знаменитых мужах» (71, 1) назван первым). Рассказ Аппиана вполне ясен и к тому же позволяет сделать выводы о точной датировке событий. Попробуем увидеть это, двигаясь как бы в обратном направлении. Отправка в Дальнюю Испанию консула 145 г. Фабия Максима Эмилиана имела причиной то, что в Риме узнали о поражении Гая Плавтия (Арр. Iber., 64, 270—65, 273; Liv., per. 52 без указания имени консула). Таким образом, выходит, что Плавтий был претором в Hispania Ulterior, однако поражение он потерпел на территории Ближней Испании (Арр. Iber., 64, 271: гора Венеры[130]). Речь идет о начале года, поскольку Плавтий «посреди лета» ушел на зимние квартиры (Арр., Loc. cit.). Так что во время борьбы за консульские должности на 145 г. военная репутация соискателей играла свою роль (это сообщается в отношении другого консула, Луция Гостилия Манцина, Плинием Старшим — NH, XXXV, 23), явно с учетом войны в Испании, ведение которой, как предполагалось, возьмет на себя один из них. Уже Плавтий повел в Испанию достаточно сильную армию: 10 000 пехотинцев и 1300 всадников (Арр. Iber., 64, 269). Численность и без того примечательна для преторского войска (Фабий Эмилиан получил в следующем году как консул 15 000 пеших и 2000 конных воинов, чему, правда, определенно дается подробное разъяснение — 65, 274), но она обращает на себя внимание еще и потому, что римляне вели в тот момент войну с Карфагеном, а также в Македонии и Греции. Размеры войска указывают, как мне кажется, на то, что в Риме уже было известно о катастрофе, постигшей Ветилия, которая, таким образом, произошла в 147 г.[131] У Гая Ветилия, предшественника Плавтия в Дальней Испании (Арр. Iber., 61, 256: в Турдетании), были примерно такие же силы: он прибыл с «новой армией» против лузитан и присоединил к ней «стоявшие в Испании войска» (61, 257). Это было не чем иным, как контрмерой римлян по борьбе с вторжением в Турдетанию примерно 10 000 лузитан. Отправку этого корпуса надо рассматривать с учетом того, что шла война с Карфагеном. И по-видимому, не будет слишком смелым предположение о том, что слова «с новой армией» подразумевают поражение римлян в 148 г. — без указания имени римского военачальника. Это были «события в (Ливии и) Иберии», вести о которых дошли до Греции и которые пробудили надежду на то, что римляне «испугаются войны с ахейцами» (Polyb., XXXVIII, 8,10).