Король Лжи - Селина Катрин

— Подвески на нём приходится регулярно менять и заряжать, — пояснила клиентка, — зато благодаря его фону никто не подозревает о моём уровне магии.

— И неужели вам было не жаль отдавать такой кусочек жизни Джейн Оллроу? — наконец спросил, отрываясь от разглядывания женского украшения.

Несколько золотых фигурок уже опустели, их пора было заменить на новые. Отдельно привлекла моё внимание горгулья из медной проволоки. Судя по всему, это была единственная немагическая фигурка на всём браслете.

— Ни капельки. — Девушка пожала плечами. — Я побаиваюсь лошадей. Мне кажется, что они очень своенравные и непредсказуемые... А к тому же мне их жалко. Думаю, родители настаивали на конном спорте из-за воспоминаний об их родной Джейн. Она, будучи ребёнком, подавала большие надежды, а вот мне верховая езда не даётся совершенно.

Хмыкнул. Интересная, однако, картина вырисовывается…

— Так почему Милинда вдруг собралась в Лорнак? Вы сказали, что она приезжала на лето, а сейчас немного не тот сезон, — бросил выразительный взгляд за окно, где моросил колючий дождик.

Несколько озябших возниц с красными от холода носами столпились у входа в элитную ресторацию, с завистью поглядывая на фурманов, которые предпочитали греться в тепле крытых автомёбиусов. Мелкие капли падали на раскалённые железные капоты и тут же паром поднимались вверх, смешиваясь с сизым туманом.

Леди Джейн поёжилась.

— Я сказала правду. В конце лета Милинда вернулась обратно в Глокшир, но в месяц листопада умерла Кларисса, и подруга написала, что её больше ничего не держит в родном городке. К тому же она за эти годы неплохо научилась держаться в седле и планирует переехать в Лорнак, чтобы попробовать себя как учителя верховой езды для юных барышень. Она хотела начать новую жизнь. В Глокшире у аристократии нет фэрнов на личных учителей, а вот в столице Милинда могла бы попробовать. Многие родители так сильно переживают за нравственность своих дочерей, что всё чаще и чаще нанимают преподавателей исключительно женского пола.

Я постучал пальцами по столу, обдумывая сказанное.

— А как же цвет глаз? — неожиданно заинтересовался Берни материальной стороной истории. — Как вы менялись друг с другом? Я помню фотографию, у Милинды карие глаза, а у вас голубые, как топазы.

Раздражённо фыркнул. Неужели он считает банальное сравнение цвета глаз с полудрагоценными камнями романтикой? П-ф-ф… Тоже мне. Однако Джейн чуть наклонила голову и послала мужчине лёгкую улыбку.

— Благодарю за комплимент, вы очень любезны.

Ох, ещё чуть-чуть, и сдохну от этой слащавой обстановки и никому ненужных расшаркиваний!

— Берни, когда ты последний раз бывал в дамских магазинах? Сейчас в лавках продаются и капли для смены радужки, и накладные уши, и фальшие груди… Ах да, ты же не покупаешь девушкам подарки, у тебя их нет. Совсем запамятовал.

Помощник вспыхнул как факел.

— Вообще-то есть, я просто не интересовался этими…

— Грудями?

— И ими тоже.

Я выразительно посмотрел на секретаря, и он сообразил, что только что ляпнул. Его цвет лица сровнялся с алеющим фитилём, залив краской и лоб, и уши.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Э-э-м-м… простите, леди Джейн… я не то имел в виду, — тут же начал он извиняться.

Однако девушка меня удивила в очередной раз. Вместо того чтобы смутиться или покраснеть как мой помощник, она с упрёком посмотрела на меня.

— Господин Лэнгфорд, вы ни в коем случае меня не обидели. Мне даже отчасти приятно, что вы не шастаете по женским магазинам и не примериваете на себя искусственные груди. В отличие от господина Ксавье.

Вот же язва! Один-ноль, леди Оллроу, один-ноль в вашу пользу.

Конечно, можно было бы развивать тему разговора и дальше, но я чувствовал, что Джейн только что сообщила что-то важное. Какая-то мысль мелькала скользкой рыбёшкой, не давая ухватить себя за хвост. Что-то важное...

— Итак, Милинда каждое лето приезжала в Лорнак и занималась верховой ездой в то время, когда вы, наоборот, покидали столицу ради деревенской обыденности, вонючих коров и разбитых дорог?

Девушка усмехнулась.

— Я покидала Лорнак ради свежего воздуха и отдыха от напряжённого учебного года, а также с целью дать время Милинде освоить профессию жокея. Что касается вони, то не соглашусь. По-моему, в некоторых кварталах столицы пахнет значительно хуже. — Это она так тактично выразилась о рыбацком квартале? Да там стоит такой смрад от канализации, что даже армия чистильщиков не справится! — Теперь вы удостоверились, что эта информация ничуть не приоткрыла завесу, где может быть моя подруга?

— Отчего же, она очень даже многое приоткрывает, — протянул, с удовольствием наблюдая, как вытягивается от удивления хорошенькое личико блондиночки. — Понял, что вы, леди Джейн, та ещё любительница запудрить мозги. Милинда никогда не была вашей настоящей сестрой, а значит, не носила фамилию Оллроу, и вряд ли имела деньги на портал или автомёбиус. Вы хотя бы понимаете, что заставили моего помощника тратить время и проверять варианты, которые можно было бы откинуть заранее? Вы понимаете, что ходили вокруг да около из-за какой-то ерунды, намеренно дали неправильную информацию, и мы из-за этого потеряли целую неделю?

Девушка чуть побледнела, нижняя губа задрожала.

— Я пыталась помочь, как могла! Сразу сказала господину Лэнгфорду, что искать стоить среди тех, кто прибыл паромом, раз вариант с монорельсом невозможен.

Берни, знавший меня лучше других, разволновался:

— Кай, ты что-то понял? Где может сейчас находиться Милинда или как она прибыла в Лорнак?

Качнул головой. Мысли ещё не до конца оформились, но я уже понимал, в каком направлении стоит рыть землю. Благодаря рассказу Джейн радикально изменился психологический портрет пропавшей девушки. Найти надо было далеко не дочь Вилмара Оллроу, по прихоти оставшуюся в Глокшире, чтобы ухаживать за любимой бабушкой. Мы искали бывшую озлобленную приютскую девочку. Почему я так думал? Да потому, что только святая не позавидовала бы более удачливой подруге, а то, что придумала Джейн, — обмен личностями на лето — наверняка от года к году лишь распаляло зависть Милинды. Каково это — приезжать на три месяца в шикарный дом, где у тебя есть родители, слуги, знакомые, личные комнаты, красивая одежда и обед из четырёх перемен блюд? Где приглашают в театры и другие увеселительные мероприятия? А затем прощаться со всем этим, чтобы вернуться обратно в захолустья, где никому до тебя нет дела, и с трудом хватает денег, чтобы сводить концы с концами.