Знак с той стороны - Инна Бачинская

– В зеркало… Ну, смотрюсь. Иногда. Да ладно тебе! Ты лучше про себя. Нашел эту Вилкину?

– Нашел. Она не Вилкина, а Вилонова Ирина Витальевна. Живет с тремя кошками, пьющая. Маня, оказывается, не Манефия, а Валентина. Валентина Волох. Работала посудомойкой, причем неофициально. Поэтому никаких следов не оставила.

– Валентина? А почему тогда Маня?

– Маленькая была, Руданский называл ее Манюня. Так и пошло. После того как он ее бросил, она уехала в Зареченск и родила там мальчика. Кажется, назвала Игорем, но Вилонова не уверена. Она видела ее всего несколько раз, а потом связи порвались.

– Поедешь в Зареченск?

– Поеду. Я поговорил с домоправительницей Ады Романовны и Светой, горничной.

– Что-нибудь есть?

Шибаев нахмурился.

– Ничего конкретного. Разве что Тина не была на похоронах…

– Ну и что?

– Не знаю. Ада Романовна обещала ей деньги, она губу раскатала, теперь не получит. Может, поэтому не пошла проводить. Кроме того… – Шибаев запнулся. Беседа с тремя женщинами, такими разными, оставила в нем непонятное чувство некой недоговоренности. Что-то тревожило его, хотя явных оснований для тревоги, как ему казалось, не было.

– Кроме того… – повторил Алик. – Что?

– Да ничего конкретного. О сыне Руданского они ничего не знают. Если коротко, то самое главное: нашлись следы первой жены Руданского и их сына. Второе: в доме Руданской водятся привидения. Третье: Тина не была на похоронах. Четвертое: Ада Романовна умерла скоропостижно, хотя врач обещал ей полгода. И как раз тогда, когда начала искать сына Руданского.

– Привидения?! – Алик едва не поперхнулся и вытаращил глаза. – Ты веришь в привидения? Серьезно?

– Конечно, верю. Правда, никогда не видел. И Вика, и Света сообщили, что в доме ночью кто-то ходит. Аде Романовне являлся муж, и включалась музыкальная шкатулка. Тина выскакивала в коридор, чтобы поймать привидение, но оно успевало удрать. И вообще, дом на плохом месте, там раньше было кладбище.

– Подожди, Ши-бон, какие, к черту, привидения? Ты думаешь, она видела привидения?

– В том-то и дело, что не видела, а слышала. Оно ходило ночью по коридору и трещало паркетом. Она выскакивала, чтобы поймать, но…

– Отчаянная!

– Не столько отчаянная, сколько под кайфом.

– Она пьет? Или… что? Колется?

– Она пьет коньяк. Как напьется, выскакивает ловить привидение. Поймать привидение ей не удалось. Они поссорились накануне смерти Ады Романовны, и та попросила ее освободить помещение.

– Ты сказал, скоропостижно? Что ты хочешь этим сказать? У нее был рак…

– Скоропостижно – значит, внезапно.

– Ты думаешь… – Алик испытующе смотрел на Шибаева. – Ты думаешь, ее убили? Зачем? Она и так умирала!

– Я не думаю, я сортирую нарытую информацию. Кто-то же там ходил и трещал. И Вика говорит, что Ада Романовна разговаривала с покойным мужем, который являлся ей в спальне.

– Являлся? Ты шутишь! – Алик окончательно обалдел, не зная, как отнестись к словам Шибаева.

– Какие уж тут шутки. Тут не до шуток. Привидения – это серьезно, Дрючин.

– А вскрытие?

– Что вскрытие? Есть токсины, которые невозможно выявить.

– Например?

– Например, обычный инсулин в большом количестве может вызвать сердечный приступ, а вскрытие его не обнаруживает.

– Но она же умирала! – вскричал Алик. – Зачем?

– Но кто-то же ходил там ночью.

– Зачем?

– Если бы я знал зачем. Возможно, ее пытались напугать. Музыкальная шкатулка опять-таки…

– А в образе мужа кто?

– Необязательно. Она плохо спала, возможно, он ей снился. Правда, Вика утверждает, что она с ним разговаривала.

– Ерунда! Она разговаривала во сне. А Тина пила, сам говоришь, могло привидеться с пьяных глаз. А кроме того, зачем? И кто?

– В доме пять человек, все упомянуты в завещании. Кто-то мог поспешить. Кроме того, кому нужен наследник? Лишний рот.

– Ты серьезно?

– Нет, наверное. Не знаю. Да и не всех я видел. А то, что причитается наследнику, пойдет на благотворительность. Если его не найдут. Так что без разницы, есть, нету – не обломится никому.

– А этот, генеральный директор? Богданов?

– Он продает дом Ады Романовны, уже приходили покупатели. И берет крупный кредит на расширение. Вика его не любит, говорит, жадный и себе на уме. Дождался праздника, теперь хозяин.

– Дом стоит сумасшедших денег, правильно делает. Чего зря коммуналку платить. Я бы тоже продал. А твоя Вика просто завидует. Собираешься увидеться с Тиной?

– Зачем? У меня другое задание. А Тина… Моя Вика считает, что она украла деньги. Ада Романовна всегда держала в спальне две-три тысячи долларов, и они пропали. Исчезли также ювелирные изделия. Но, как я уже говорил, в доме крутились пятеро. Если это Тина… возместила себе материальный ущерб, то вряд ли ее теперь найдешь. Да и не доказать. Она так спешила исчезнуть, что даже не попрощалась с подружкой. Но это опять-таки не мое дело.

Они помолчали.

– Значит, завтра с утречка в Зареченск? – бодро спросил Алик. – Ставить точку? И на этом все?

– На этом все.

Алик открыл рот, чтобы изложить свой взгляд на происходящее и дать пару советов бывалого человека, но Шибаев перебил:

– Может, хватит, Дрючин? Чего-то я подустал сегодня… Как будто вагоны разгружал! Водка у нас есть?

С утра поехать в Зареченск не получилось. Пришлось ожидать десяти, когда открывался адресный стол. Валентина Волох могла спокойно проживать у них в городе, и проверить не помешало бы. Шибаев поулыбался служащей, подарил шоколадку и выторговал полтора часа драгоценного времени. Ни Валентина Волох, ни Игорь Волох в городе не числились.

Отрицательный результат тоже результат, сказал себе Шибаев и рванул в Зареченск. Вилонова не помнила адреса подруги, но описала, где находился дом. Нужно проехать по единственной центральной улице до площади, а там свернуть направо от памятника погибшим воинам. Проехать почти до конца улицы; номер дома – шестьдесят девять. Это Вилонова помнила точно. «Как сейчас вижу: шестьдесят девять и так, и верх ногами тоже шестьдесят девять».

Он добрался до Зареченска к двум. Нашел площадь с памятником, свернул вправо. Улица называлась Центральная. Дом номер шестьдесят девять был на месте, но располагался он не в конце улицы, а в середине – почти за четверть века Зареченск вырос и застроился. Шибаев отворил калитку, прошел по каменной дорожке до дома, поднялся на крыльцо. Позвонил в добротную дверь. Открыли ему сразу, даже не спросив кто. Мальчик лет десяти с любопытством уставился на Шибаева.