Патология лжи - Джонатон Китс

Глория: Почему я должна вам верить?

Претендент: Даже вашему отцу не нравится то, что вы сделали с «Портфолио».

Последнее как раз доказывает, что информация Мэдисон не вполне достоверна. Папочке нравится все, что я делаю. Он покупает мне произведения искусства, когда я добиваюсь успеха. Он покупает мне картины, когда мы вместе ездим на Манхэттен.

Мой Миро, к примеру. Мы купили его на аукционе «Кристи», когда меня назначили главным редактором нашего студенческого журнала. Папочка сказал, что мы едем в Нью-Йорк встретиться с бабушкой, но, разумеется, это было всего лишь предлогом. Старики быстро устают, им лучше оставаться в пригородах со своими кондиционерами.

Манхэттен создан для таких людей, как я и папочка. Здесь можно приобрести антиквариат, походить по музеям и съесть на ланч чизбургер-делюкс. Нью-Йорк настраивает меня на романтический лад. Мне нравится ходить с папочкой в долгие прогулки по Центральному парку. Иногда я останавливаюсь и крепко обнимаю его. Нет нужды много объяснять ему, мы всегда думаем об одном и том же.

В тот день, когда мы нашли Миро, на аукционе выставили русские ювелирные украшения конца девятнадцатого века. Я примерила самые дорогие экземпляры. Папочка заставил меня позировать, чтобы полюбоваться. Мужчины вокруг восхищались мной, говорили комплименты, пока папочка не рассердился и не сказал, что мы встретимся в главной галерее, когда я закончу.

Там было много чего, что мне хотелось примерить, и я все примерила. Я улыбалась женщине за прилавком, показывая ей на то, что я хочу, и она улыбалась в ответ, склоняясь над витриной. В антикварных драгоценностях самое привлекательное – не их историческая ценность, а то, что ты можешь их купить.

Я нашла папочку в главной галерее: он стоял, сердито уставясь на кошмарного Матисса. Посмотрев на его портфель, я поняла, что он купил мне каталог русских ювелирных украшений и еще каталог гравюр эпохи модерна.

– И где ты, по-твоему, находишься?

– Что-то не так, папочка? – Я прижалась к нему, обвив руками шею.

Он повернулся, сбросил мои руки.

– Это все игра, не так ли?

– О чем ты?

– Тебе ведь все равно. Картины, украшения, все едино, так? Какая разница, главное, что это дорого стоит, а ты можешь заставить меня это купить.

– Папочка, я там просто развлекалась. Мне нравится примерять вещи. Ты же знаешь.

Он пожал плечами.

– Почему бы тебе не подобрать нормальную гравюру, и мы бы отправились дальше.

Я настояла, чтобы отец пошел на аукцион один. А сама осталась дома с бабушкой и приняла участие в телефонных торгах: сперва билась со множеством покупателей, потом – с ним одним. Подозреваю, мы оба хотели понять, насколько он меня любит, точнее – во сколько, в долларах и центах, меня оценивает. Папочка – доктор, и потому научил меня мыслить конкретно.

Позже он говорил об ужасном состязании, в которое ему пришлось включиться. Он презирает телефонных участников аукциона. Они ведут себя безобразнее остальных, когда хотят что-то заполучить.

На том аукционе я познала цену вещам. На аукционе я получила все знания, необходимые чтобы управлять серьезным журналом.

Глория: Ваши любимые художники?

Претендент: Почти все американские художники, если вас это так интересует, я предпочитаю романтические пейзажи. Я специалист по опросам, мисс Грин. При вашем нынешнем рейтинге даже Эдлай Стивенсон[23]кажется популярной фигурой. Я готова взяться за эту работу только потому, что ваш отец попросил об этом одолжении, а, как вы знаете, папе трудно отказать.

Глория: В офисе не я все решаю, вы понимаете.

Претендент: Но это ваш журнал, тем не менее. И каждый новый номер проигрывает «Вэнити Фэйр», «Интервью», «Энтертейнмент Уикли». Три четверти ваших читателей хотели бы видеть материалы о рискованных альпинистских экспедициях.

Глория: Об этом писало уже много журналов.

Претендент: А почему, как вы думаете, политики все время твердят одно и то же?

Глория: Как мои читатели отреагируют на историю об убийстве?

Претендент: Позитивно. Если она закончится исповедью.

Глория: А как насчет романа между видным хирургом и надменным специалистом по политическим опросам, которая по возрасту годится ему в дочери?

Претендент: Уж лучше это, чем все то, что вы публиковали в последнее время. Хотя некоторые составляющие пропущены. Кое-что из мыльной оперы. Например, дочь, влюбленная в отца, но побеждает специалист по опросам. Специалист по опросам всегда выходит победителем, Глория.

Я найму Мэдисон, даже если для папочки это всего лишь прихоть. Он говорит, что все зависит от сезона, и, разумеется, я понимаю, что зимой он просто предпочитает брюнеток. Папочка говорит, что я не должна ревновать. Я его дочь. Кровь важнее, чем сперма.

Все это можно было бы принять, если б только он не позволял Мэдисон подходить к телефону, когда она у него. Она отвечает фразой: «Резиденция доктора Грина». Разумеется, я всегда вешаю трубку.

Иногда мне кажется, что папочка не понимает, как он жесток к своей дочери. Я прощаю его, потому что он врач и его голова занята слишком многими вещами, а теперь еще ФБР посягает на его драгоценное время. Но когда я хочу поговорить с ним, в его доме какая-то женщина, она подходит к телефону, точно он принадлежит ей, а я не принадлежу никому, у меня вообще нет отца, и это ужасно, потому что я единственная, кто значил для него столько, сколько вообще должен значить для человека человек.

Из мести я включаю на автоответчике запись голоса Дона Ричарда и говорю папочке, что, может быть, скоро обручусь.

Теперь ФБР роется в нашем мусоре. Я вручаю им кучу отказных писем с вложенными конвертами, как они и пришли, но они подходят к своему заданию серьезно, и лишь агент Броди улыбается мне.

Они выглядят нелепо и понимают это, но к задачам правоохранительных органов относятся всерьез. Примерно неделю назад стажер из лос-анджелесского «Трансфера» попал в больницу после того, как отослал большое количество отказных писем. Ему промыли желудок и обнаружили изрядную дозу мышьяка. Это всего лишь вопрос времени: когда автор, уставший от постоянных отказов, начнет добавлять яд в клей на своих конвертах, чтобы уничтожить тех, кто отвергает его рукописи.

Вообще-то – чистой воды дарвинизм, борьба за выживание, как и любое продуманное преступление.

Вскоре после этого «Трансфер» получил письмо, где предупреждалось об опасности необдуманных отказов. Нам тоже прислали такое – плохо отксерокопированное, натюканное на печатной машинке со сбитыми «п» и «к». Оно было подписано «Почтальон-Потрошитель».