Возле Чистых прудов - Сергей Владимирович Киреев

— сила, страсть, азарт!

Он, как черт, носился и в лихом заносе

Жестко, очень жестко бился об асфальт!

Рядом сквер, беседка.

Там сама себе

Бормотала Светка

Из второго «Б»:

«Эх, и мне бы с ними,

С Витькой быть в пути.

Дай им бог живыми

К финишу прийти!»

Нас уже не били, нападая сзади,

Я в упор не видел школьную шпану.

Витька, тот и вовсе шел сквозь них, не глядя,

Каждый день на горку, словно на войну.

Что ему ненастье, ливень злой, проклятый,

Он со свистом мчался в глине и грязи,

Даже, вон, из окон старшие ребята

Вслед ему кричали: «Витька, тормози!»

Нас серьезный дядя

Хлопал по плечу:

«Я, на это глядя,

Тоже жить хочу!»

Он у бакалеи

По утрам торчит

И, за нас болея,

Гладок и побрит.

Он кричал: «А я-то — тоже не дурак, мол»,

За женой гонялся: «Подтверди, Марусь!»

И пустым стаканом как-то оземь брякнул:

«Все, что я задумал, сделаю, клянусь!»

И ведь написал же (он писатель вроде)

Сказку, где по морде получил злодей!

Там, где спорт, там чаще из пике выходят,

И вообще похожи люди на людей.

Им бы с нами ловко

Гнать во весь опор,

Но пришли в спецовках

Мужики во двор

И, приняв на рыло

По сто двадцать грамм,

Все вокруг, что было,

Раздолбали в хлам.

Что-то чинят, строят, вот и постарались,

Вот уже и встала, за версту видна

Поперек бульвара — там, где мы катались,

Длинная, большая, серая стена.

Вот и финиш. Пусто во дворе и в сквере.

Вот и наша трасса поросла травой,

Витьки нет. И Светка до сих пор не верит,

Что навек пропал он на войне чужой.

И шпана из школы

Вся давно сидит,

Витькин свист веселый

Был, да смолк, забыт.

Людям не мешает

Водку пить до дна

Длинная, большая,

Серая стена…

2015

«Нет, я не артист, не герой популярного клипа…»

Нет, я не артист, не герой популярного клипа,

Я просто игрок. Я в футболе со школьной скамьи.

Я в спорте с пеленок. Я форвард таранного типа,

Звезда, бомбардир, и все девки в округе мои!

Я красные розы Тамарке

Из черного «Джипа» бросаю,

Я ей к Первомаю подарки —

«Фольксвагены», «Форды» вручаю!

Трибуны визжат! Я до одури, напропалую,

Кружу, словно коршун, я вижу добычу свою,

Я мяч выгрызаю зубами, лопатками чую:

Сегодня мой Бог за меня! Я смогу! Я забью!

Коллеги мои и партнеры

Хрипят с бодуна, с недосыпа.

Я выпал из общего хора,

Я бьюсь до конца, до упора,

Я форвард таранного типа!

Меня, как сорняк, вырубают, корчуют и косят.

Мой план на игру: подниматься и лезть на рожон!

Вот снова подкат. Вот меня на носилках уносят.

Вот я у хирургов в наркозе лежу под ножом.

Эх, где ты, покой безмятежный?

Мне в ноги, крестясь виновато,

Вживляют железные стержни

Очкарики в белых халатах.

И все, и привет. С костылем ковыляю по парку.

«Допрыгался, черт», — мне фанаты сказали, любя.

Вот я под каштаном ту самую встретил Тамарку,

Она только рыло кривит: «Я не помню тебя!»

На злую судьбу не ропщу я,

Суставы и кости от скрипа,

Придет мой черед, излечу я,

Медаль, без балды, золотую

И кубок страны завоюю,

Я форвард таранного типа!

2012

«Они его подальше от ворот…»

Они его подальше от ворот

Месили и топтали, словно лоси,

Но мяч из-за спины себе на ход

Он пяткой через голову пробросил.

Два тайма. Двусторонняя игра.

Мы на просмотре с Витькою в спортшколе.

Он лучший левый край, король двора,

Он впереди, в атаке, в главной роли!

Паника в штрафной, базар-вокзал,

Сутолока, свара, суета,

Он защиту в клочья растерзал,

С ним не могут сделать ни черта!

Петрович, тренер, в кресле между дел

Подремывал, икая с полувздоха,

Он на игру, на поле не глядел,

Петровичу с похмелья было плохо.

Его помощник дергал за пиджак:

«Смотри, какой пацан, что вытворяет, —

Второй Пеле, ей-богу, вождь, вожак!

Он тот, кто видит поле. Он играет!»

Сбили Витьку — встал! И снова сбит.

«Эй, Петрович, истина проста —

Даже врач — и тот, вон, верещит, —

Без таких не выиграть ни черта!

Пусти его в подземный переход,

Да он и там вприпрыжку, поневоле

В «час пик» сто раз любого обведет,

Да он бразильцам запросто забьет

Через себя в «девятку» с центра поля!»

…Зевал Петрович, старый мухомор.

Ему разведка знаки посылает:

«Живей, браток! Сегодня форс-мажор!

Сегодня в шесть пивную закрывают!»

И расклад прозрачен, как стекло —

То, что мы бразильцам не чета.

Десять, двадцать, тридцать лет прошло.

Мы не можем выиграть ни черта!

Мы покидали с Витькой стадион.

Они на нас тут даже не взглянули.

Он вырос. Парк. Пивная. Он? Не он?

Стакан под нос суют — да не ему ли?