Гардар. Книга 3 - Михаил Игнатов

Гвардеец активировал Исток, и тут я впервые ощутил, как возвращается ко мне магия, словно эта волна маны подтолкнула её, оживила потоки в моём теле. Спустя несколько секунд проявилась аура: тонкая, несмелая, грозящая исчезнуть. Но мне этого было достаточно, и я радостно оскалился, пытаясь ускорить шаг, преодолеть слабость тела. Я маг. Меня не остановит какая-то боль.

Спустя мгновение я сумел погрузиться в Сах и боль действительно стала неважна. Я тут же оглянулся, увидев позади так и стоящую на том же месте фигуру Магнивара в окружении архимагов. Этот тёмный, что, так силён? Даже Повелитель, родившийся ещё в Артилисе, с помощью четырёх могучих помощников не может справиться с ним? Кто он? Всё ещё Повелитель или тот, кто перешагнул и этот предел силы? Архонт, как наш Император? Тот, кто уже коснулся силы Демиургов? Один из тех, кого тёмные называют богами?

Ненависть захлестнула с головой, едва не заставив меня забыться и безрассудно броситься в бой. Но я сумел справиться с собой, переплавить её жар в ледяной клинок, как делают огненные маги со своей стихией, обращая пламя в сгустки разрушающего холода.

Ну уж нет. Сейчас, когда всё висит на волоске…

Словно только и дожидаясь этой мысли, из портала шагнул плотный строй тёмных, среди которых башнями возвышались на голову над остальными три, закованных в металл, фигуры.

— Солдаты! Ко мне! Сбить строй! Метатели взвести!

С трудом угадал в этом сорванном хрипе голос Вида. Вон он стоит, прямо напротив зева портала, из сияния которого выходят все новые и новые ряды.

Ладонь коснулась рукояти метателя.

Важно каждое крохотное усилие…

Я закончил мысль и отвёл руку. Это глупо. Мой метатель только для ближнего боя. И положил ладонь на шар средоточия.

Пять секунд, десять.

Тёмные что-то заорали и опустили копья, набирая разгон перед сшибкой. Из глубины их рядов вылетели воздушные диски, прорубая в нашем, едва сбитом, строе целые просеки, убивая моих немногих оставшихся сослуживцев.

Зря вы так, мои тёмные противники по Искусству. Нужно было оглядеть всё поле боя.

Пятнадцать.

На врагов обрушился град каменных клинков, пробивая шлемы, рассекая кольчужные рукава, пронзая гербовые накидки и панцири, разрывая тела. На ногах остались лишь редкие маги и те трое, что отличались броней.

Всё, Вид. Дальше сам.

Ещё пять шагов вперёд, под бок и защиту Гвардейца. Сейчас всё может решить любая малость, любая шальная стрела, лишняя секунда жизни под защитой каменного тела и его стального щита.

Вскинуть ладонь, на которой наливается тёмно-синим горошина плетения.

Мало. Ещё маны. Ещё. Ещё!

Заклинание, что изначально, с первой секунды, полыхает вторичными эффектами перенапряжённых потоков, вырастает вдвое, превращаясь из горошины в лесной орех. Большего я не могу себе позволить, и плетение срывается с ладони, устремляется в сторону врага, от которого в другое время, в здравом уме я бежал бы без оглядки.

Пробой вспыхивает, не долетая двух шагов до Тёмного, заставляя проявиться купол его защиты.

Кто бы сомневался.

Я зло усмехаюсь, позволяя себе эту вспышку эмоций. Ведь на ладони у меня уже наливается маной новое ядро заклинания.

Но раньше звучит команда:

— Залп!

Теперь защиту тёмного раскрашивают десятки огненных ударов — врезаясь в неё, артефактные болты делают то, для чего и были предназначены — вспыхивают, в единый миг выплёскивая всю вложенную мастерами ману.

А спустя миг, купола касается мой Пробой.

Детский лепет. Не может мастер магии победить Повелителя. Не может даже тысяча солдат убить Архонта. Не может убить тёмного бога.

Но только не тогда, когда могущественнейшее существо, превзошедшее пределы силы магов и Повелителей, не способно и крохи сил направить на своё спасение и наше убийство.

Половина уцелевших солдат садила залпами по появляющимся из портала врагам, поднимая вал из мёртвых тел, вторая помогала мне разрушать защиту Тёмного. Сколь бы он ни был силен, как бы далеко не ушёл по дороге могущественного Искусства, кем бы ни стал, но пределы есть у каждого. И мы должны их найти или заставить его допустить ошибку.

Крики и команды, раздавшиеся за спиной, вынудили меня оглянуться на миг. Там, откуда мы пришли, там, где стоял Магнивар, тоже кипел бой. Сотни химер лезли со всех щелей и закоулков, пытаясь смести жалкие два ряда солдат, выстроивших вокруг архимагов и Повелителя коробку щитов и мечей. Сердце сжалось.

А затем в ряды зелонских тварей вломилась знакомая фигура моего Костяшки. Перекособоченый, потерявший руку, он не потерял молота и мощи, сходу разметав десяток мелких химер и насев на здоровую, себе под стать многоножку. Ещё через мгновение химер снизу, в подбрюшье, ударили сотни Зубьев земли, а следом захлестнула волна пламени. У стены я заметил покрытого льдом мага, стоящего на коленях и протягивающего в сторону врага отмороженные руки.

А затем я увидел Строя. На фоне стены огня отчётливо разглядел, как он повторил мой недавний приём — оперся на меч, чтобы суметь подняться на ноги. Но уже через несколько секунд, вполне уверенно шагнул в нашу сторону. Да, давай к нам. Если мы не успеем уничтожить тёмного, то всё было зря.

Вот шевельнулся тот голем, что стоял с активированным Истоком на краю площади. Резво начал разбег к нам, а Строй склонился, помогая ещё кому-то подняться.

Больше я не мог позволить себе отвлекаться, на ладони сверкал очередной орешек Пробоя.

В полёт. Глотнуть ядовитой маны, смешивая её в равных долях.

Тёмный впервые пошевелился. Всего лишь оторвал одну ногу от земли на палец и словно топнул. Я не увидел ни единой линии заклинания, ни одной руны, лишь на мгновение дрогнули перекрученные потоки магии вокруг меня. Вот только вся площадь покрылась ковром молний, охватывая людей, цепляясь за ноги, заползая по ним выше, охватывая солдат разрядами до пояса. Сердце на миг пропустило удар. Но строй стоял, и не думая падать, солдаты по-прежнему крутили вороты метателей, дружно выполнили залп по тёмному. Мгновения мне хватило, чтобы проверить уже свои амулеты. Магический удар оказался слабей его предела и мана успевала восстанавливаться.

Я отправил в цель одно заклинание, второе. Рядом со мной, укрываясь за другим краем щита Гвардейца, встала, тоже вскидывая руки чья-то фигура без шлема. Вместе с моим Пробоем в Тёмного отправился сиреневый сгусток, расплываясь по его куполу радужным пятном. Даже сейчас, в этот отчаянный миг я почувствовал удивление. Эфир?

С трудом разобрал на грязном, окровавленном, ощеренном в крике лице знакомые черты Каира Равоя.

Ещё один удар по Тёмному. У портала встаёт стена огня, сжирая выходящих из него.

Строй? Точно. Вон стоит, а спустя десяток секунд наносит такой же удар теперь уже по богу-архонту.