Триггер. Как далеко ты можешь зайти? - Павел Воронин

— Теперь уже никто.

— Твой молодой человек?

— Был! Был моим, как ты выражаешься, молодым человеком.

— Вы вместе учились?

На этот вопрос Катя только усмехнулась.

— Понятно, — кивнул отец. — Значит, не однокурсник.

— Какая разница? Там, в ваших книжках, нигде не написано, что устраивать допрос в таких ситуациях контрпродуктивно? Без тебя хреново.

— Судя по тому, как ты реагируешь — видимо, этот Паша тебе не пара. Что с ним не так? Он трансгендер? Он старше тебя?

— Ну, старше! — Катя снова начала злиться. — И что?

— У вас были отношения?

— Это в твои годы так секс называли? А можно, я не буду с тобой это обсуждать? Ты — не моя подружка!

— Тогда, если позволишь, вопрос, который может коснуться и меня. Ты беременна?

— К твоему сведению, сексом занимаются не только для того, чтобы забеременеть!

Теперь начал злиться Александр.

— Прекрасно! — заявил он, расхаживая по кухне. — Ты спишь с мужчиной, который старше тебя. Он тебя использовал и бросил. Твой брат об этом знает и уже что-то предпринял. А я — нет.

— А что ты вообще обо мне знаешь? Ты зациклен на том, чтобы все выглядело прилично. А что происходит на самом деле, тебя не интересует. Артем хотя бы попытался… И как вы оба меня достали!

— Ты уже достаточно наговорила, — холодно произнес Александр Андреевич. — С этого момента будешь рассказывать о каждом своем шаге. Учеба и дом. Никаких клубов! Никаких мужчин! Никаких кафе с подружками. Я сам буду возить тебя в колледж и из колледжа.

Он требовательно протянул руку:

— Ключи от квартиры сюда!

Катя опешила. Она не могла поверить, что отец может до такой степени…

— Офигеть! — выговорила она. — Ты хочешь меня запереть? А это вообще законно? В смысле, так психологи делают?

— Так делают отцы, которые не справляются, — заявил Александр Андреевич. — Если так тебе будет легче, то это моя вина.

Но Кате было наплевать, признает он свою вину или нет. Она не собиралась сидеть взаперти! Она вскочила, кинулась к двери. Отец попытался ее удержать.

— Пусти! — кричала Катя. У нее началась форменная истерика. — Пусти, я сказала!

Она пустила в ход ногти, а потом и зубы и в конце концов вырвалась и выбежала за дверь.

…Тамара Сергеевна Гинзбург, председатель комиссии по этике, вошла в приемную Артема и увидела Матвея, лежащего на раскладушке. Он только что проснулся.

— Доброе утро! — произнес Матвей.

— Доброе… — растерянно ответила Тамара Сергеевна. — Прошу прощения, я думала, тут…

— Да-да, Артем Александрович в кабинете! — воскликнул Матвей. — Я разбужу!

И в одних трусах кинулся будить шефа. Тамара Сергеевна, дама строгих правил, отвернулась.

— Я, наверное, лучше позже зайду… — сказала она.

Но тут из кабинета появился уже полностью одетый Артем.

— Лучше сейчас, — сказал он. — Доброе утро, Тамара Сергеевна.

И посторонился, пропуская гостью в кабинет. Когда гостья села, он произнес:

— А я думал, что членам комиссии нельзя общаться с обвиняемым до вынесения решения.

— Не паясничайте! — осадила его Тамара Сергеевна. — Во-первых, вы не обвиняемый, а во-вторых, можно.

— Хорошо, я слушаю. Предложите сделку со следствием?

— Ни в коем случае. Даже если бы могла, не сделала бы этого. На заседании вы вели себя неподобающим образом. Выставили в дурном свете уважаемого специалиста.

— Которого? Там от уважаемых специалистов в глазах рябило.

— Вашего отца! Если вы думаете, что я не понимаю, что вы его спровоцировали…

Артем пожал плечами:

— Вы пришли сюда за признательными показаниями?

— Нет! Я пришла, чтобы дать вам шанс.

— Да ладно! — удивился Артем. — Я заслужил шанс?

— Не вы. Ваш отец. Я вижу, как вы оба планомерно разрушаете вашу семью. Да, он готов обвинять вас, но я знаю, как ему больно.

— Пока не улавливаю мысль, — признался Артем.

— Я не хочу, чтобы комиссия требовала проверку от полиции, — объяснила Тамара Сергеевна. — Не хочу, чтобы вы вернулись в тюрьму. Не хочу, чтобы Александр опять переживал из-за того, что его сын оказался… Он очень хочет верить вам.

— И поэтому вы решили помочь мне, а не ему?

— Помочь вам можете только вы сами. А для этого вам нужно будет доказать, что вы понимаете, что значит быть нормальным психологом.

Да, это было предложение о помощи. Но он не мог — просто не мог! — вытерпеть форму, в которой делалось это предложение!

— А такие бывают? — спросил он.

У Тамары Сергеевны дернулся угол рта, она встала.

— Наверное, зря я это затеяла, — сказала. — Увидимся на заседании.

Артем внимательно посмотрел на нее. И вдруг спросил:

— Скажите: у вас идеальные отношения с детьми? С мужем?

— Вас это не касается, — резко ответила председатель комиссии. Но не уходила.

— Когда-то вы сами пожертвовали многим ради семьи, так? А потом не было ни одного дня, чтобы вы об этом не пожалели.

Артем говорил уверенно. Он чувствовал такие вещи; это была его самая сильная сторона.

— Нельзя приносить в жертву себя и свои убеждения, — закончил он.

— Это и есть ваш метод? — спросила Тамара Сергеевна. — Найти болевую точку и ударить по ней?

Артем покачал головой:

— Нет. Выявить проблему и найти способ ее решения.

Тамара Сергеевна раздумала уходить. Еще несколько секунд колебалась, затем заговорила:

— У меня есть клиенты… Семейная пара. У их сына демонстративное поведение. Имитация приступов, драки — полный набор. За месяц работы я им помочь так и не смогла, и они больше не готовы платить за сеансы. Но мальчик тяжелый, им надо заниматься.

— Предлагаете мне что-то вроде субботника?

— Что-то вроде профессионального теста. Я очень хочу верить в ваш метод. Постарайтесь меня убедить.

— Договорились, — ответил Артем.

Уже возле дверей Тамара Гинзбург обернулась:

— Только, Артем Александрович… Вы же не будете запирать мальчика в ящике, или топить, или что вы еще там делаете?

— Не планировал.

— Отлично. И все же потрудитесь рассказывать мне о каждом вашем шаге.

Еще чего! Вот на это Артем никогда не соглашался. Он ответил: