Залог - Виктория Селезнева

- Ничего особенного, - произнесла я, сглатывая ком, - всего по минимуму. Я не хочу никакого представления. Это день скорби, пусть он пройдет тихо и спокойно.

- Я вас понял, - ответил мужчина, сочувственно посмотрев на меня.

Мы обсудили еще некоторые детали, а затем распрощались. Дата похорон была назначена, поэтому я задумалась о билетах маме в столицу и гостинице. Но, к моему удивлению, за обедом Татьяна сказала мне, что все уже заказано Тимуром Сергеевичем. Видимо, организатор похорон все ему доложил.

Оставшиеся два дня я абсолютно ничем не занималась. Я просто читала или смотрела фильм, притом ни там, ни там не понимая сюжета. Мне хотелось чем-то заняться, но все валилось из рук. Попросила у Татьяны разрешения приготовить пирог, так он у меня сгорел.

С Тимуром я не виделась. Либо он был занят, и практически не бывал дома, либо избегал меня.

Вечером второго дня я спустилась на кухню, чтобы выпить молока. На меня оно действует довольно успокаивающе, после него я хотя бы могу уснуть. А то с учетом моего безделья и постоянных дум, со сном у меня сейчас полный бардак.

Уже почти зайдя на кухню, я заметила, что в гостиной горит свет. Словно мотылек, я пошла на него. Сама не знаю, зачем мне это было нужно, видимо, хотела удостовериться, что у хозяина дома просто есть какие-то важные дела, по причине которых его совсем не видно, а не во мне дело.

Основной свет был потушен, включен был лишь торшер возле дивана, на котором, собственно и сидел Тимур. В руке у него был бокал, а рядом на столике стояла початая бутылка виски. Снова пьет.

Несмотря на скудное освещение, было видно, что выглядит мужчина очень уставшим. У него даже лицо слегка осунулось, хотя я и не видела его всего пару дней.

- Привет, - произнесла я, входя в комнату. Мужчина поднял взгляд и еле заметно кивнул. – Я могу присесть?

- Садись, - ответил он, делая глоток.

Я выбрала кресло, стоявшее рядом с диваном. Сегодня мне не хотелось сидеть слишком далеко о хозяина дома.

- Я хотела бы извиниться, - произнесла я, - за свой срыв тогда в комнате.

Тимур хмыкнул, подливая себе алкоголь.

- Очень глупо реагировать на выпады человека, который находится не в себе.

- Это значит, ты не обижаешься? – уточнила я.

- Я никогда не обижаюсь, - произнес мужчина, - либо мне все равно, либо я выхожу из себя.

Я посмотрела внимательно на него и покачала головой.

- Ты говоришь, словно ты робот.

- В какой-то степени, так и есть, - ответил Тимур. – Хочешь выпить?

Я вообще не пью крепкий алкоголь, особенно в чистом виде, а тут захотелось. Захотелось забыться, хотя бы ненадолго. Перестать думать «А что, если бы…». Да, я знаю, что все проходят через это, через мысль, что ты мог что-то сделать, и тогда близкий человек остался бы жив. Но одно дело знать, а другое чувствовать. Чувствовать постоянную боль в районе груди, и тяжесть в голове от мыслей.

- Хочу, - произнесла я уверенно.

Тимур молча встал с дивана, подходя к бару за стаканом. По дороге он закатал рукава рубашки и расстегнул первые пуговицы ворота – можно сказать, что переоделся в домашний костюм.

Мужчина плеснул в бокал виски и протянул его мне. Я сделала маленький глоток и закашлялась. Все же к крепким напиткам нужно привыкать.

Тимур снисходительно улыбнулся, возвращаясь на диван и тоже делая глоток. Даже не поморщился!

- Завтра за тобой в час заедет водитель, чтобы отвезти на вокзал. Потом твою маму отвезут в отель, ты можешь остаться там же, можешь вернуться. Номер оплачен двухместный.

- Я останусь с мамой, спасибо, - уткнувшись в стакан, проговорила я.

- Хорошо. После похорон можешь вернуться…

- Я не вернусь, - перебила я Тимура. Решение созрело за эти два дня. Даже если хозяйка, у которой мы с братом снимали жилье, не разрешит остаться мне в квартире до конца месяца, я что-нибудь придумаю. В конце концов, у меня есть немного сбережений, хватит, чтобы снять комнату на некоторое время, а дальше буду что-то решать. Но пользоваться и дальше средствами Тимура, я не могу. Я считаю, что я остаюсь должна, что за все в нашем мире приходится расплачиваться. И пока мой долг не возрос до колоссальных масштабов, нужно это прекратить.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, затем, допив одним махом стакан, встал с дивана и произнес:

- Твое дело.

- Спасибо, - ответила я, когда он проходил мимо моего кресла.

Тимур затормозил, а затем, повернувшись ко мне, ухмыльнулся.

- Может, так и лучше.

- Как так? – спросила я, внимательно следя за ним.

Он медленно подошел ко мне, а затем, поставив руки на подлокотники, наклонился к моему лицу.

- Не связываться с такими, как я. Не стоит тебя ломать.

Как ни странно, я не отпрянула назад, оказавшись очень близко к Тимуру. Я сидела ровно, смотря ему прямо в глаза.

- Какими такими, Тимур? Почему ты стараешься казаться хуже, чем есть?

Он улыбнулся лишь одними уголками губ.

- Я кажусь намного лучше, чем я есть. Поэтому правильно, что сбегаешь от меня.

- Я не сбегаю, - возмутилась я, но мужчина тут же приложил указательный палец к моим губам, заставляя замолчать.

- Ты хотела знать, почему я тебе помогаю? Потому что ты меня удивила, а меня редко можно чем-то удивить. В тебе очень сильный стержень, хотя с виду ты вся хрупкая. Вступиться за брата, рискуя свободой, жизнью, телом…

На последнем слове Тимур прошелся по мне взглядом, но почти сразу снова посмотрел мне в глаза.

- Далеко не все мужчины на это способны, поверь мне. Ты умеешь правильно оценивать ситуацию, и если бы не твой идиот-братец, подставивший тебя дважды: первый раз, когда разрешил мне тебя забрать, второй – когда влез в такую задницу, из которой не смог выбраться живым; ты бы и дальше смогла держать лицо. Не дай ситуации воспользоваться тобой.

Тимур выпрямился и отошел от меня.

- Спокойной ночи, Аня.

Я снова крутилась в постели, и как бы мне ни было стыдно перед собой и Юрой, сегодняшней причиной моей бессонницы была не смерть брата, а сцена в гостиной с Тимуром. Я очень удивилась, узнав, что он восхищается, что ли, мной. Мне казалось, что в его глазах я вижу только осуждение, раздражение или злость. Хотя, как я могу судить, я же его абсолютно не знаю. И не узнаю уже.

Почему-то от этой мысли стало немного грустно. Но я запретила себе даже слегка фантазировать на тему «Что, если…». Никаких «Что». Завтра я встречусь с мамой, затем придам земле тело брата, а после буду учиться жить заново.