Цементный сад - Иэн Макьюэн

– Хочешь сыграть?

Я помотал головой и отстранился.

– Я иду домой, – сказал я.

Дерек обошел меня кругом и засмеялся, глядя мне в лицо и похлопывая себя по ноге толстым концом кия.

– Ну и бука же ты, – проговорил он. – Расслабься! Ну улыбнись наконец!

Я вжался спиной в столб. Казалось, на меня давит какое-то темное облако, я почти верил, что, снова подняв глаза к потолку, его увижу.

Несколько секунд Дерек смотрел на меня, затем его осенило. Глубоко вздохнув, он позвал через плечо:

– Эй, Чес! Грег! Идите-ка сюда, давайте развеселим этого зануду! – И с улыбкой подмигнул мне, словно я тоже участвовал в розыгрыше.

С двух сторон от него, чуть позади, выросли Чес и Грег.

– Значит, так, – проговорил Дерек, – или кончай дуться, или все расскажу твоей сестре. – Трое мужчин передо мной росли и расплывались. – Или нет, еще лучше: попрошу Грега сыграть с тобой какую-нибудь из его любимых шуток!

Чес и Грег захохотали. Все они были на его стороне.

– Отвяжитесь от меня! – сказал я.

– Да отстань ты от парнишки, в самом деле, – сказал Чес и пошел прочь.

От его слов мне захотелось плакать, больше всего боясь, что Дерек об этом догадается, я свирепо уставился на него и старался не мигать. Однако в одном глазу все же собралась вода, я почти сразу успел смахнуть слезу, но не сомневался: они все видели. Грег протянул мне руку.

– Все в порядке, парень, никто тебя не тронет, – сказал он.

Я не мог пожать ему руку: ладонь у меня была мокрая. Грег отошел прочь, и мы с Дереком снова остались вдвоем.

Я повернулся и пошел к дверям. Дерек положил на стол свой кий и догнал меня. Шли мы совсем рядом, словно скованные наручниками.

– Знаешь, ты очень похож на свою сестру, – проговорил он.

Проскользнуть мимо Дерека у меня бы не получилось, так что пришлось свернуть налево, к буфету. Едва увидев нас, старик достал большой стальной поднос и разлил чай в две чашки.

– За мой счет, – объявил он высоким дрожащим голосом. – Угощаю победителей!

Поскольку он сказал «победителей», имея в виду и меня, то пришлось и мне взять чашку. Дерек взял свою, и мы прислонились к стене, глядя друг на друга. Он, казалось, хотел что-то сказать, но так и не решился. Я старался пить чай как можно быстрее, от этого вспотел, и меня снова затошнило. Тело под рубашкой свербело и чесалось, пот стекал по ногам, а пальцы ног буквально плавали в поту. Я прислонился головой к стене.

Грег с Чесом вышли через другую дверь, а остальные игроки вернулись к своим столам. За стеной без умолку тараторила миссис О или, может быть, радио.

– Твоя сестра всегда такая? – спросил вдруг Дерек. – Или, может, я чего-то не знаю?

– Какая «такая»? – быстро ответил я. Сердце у меня тяжело забилось.

Дерек еще подумал, погладил кадык, поправил брошь на шейном платке.

– Строго между нами, договорились? Как мужчина с мужчиной. – Я кивнул. – Возьмем, например, сегодняшний день. Она была занята, так что я решил заглянуть в подвал. Что тут такого? А она как с цепи сорвалась. У вас же там ничего такого нет, в этом подвале?

Я подумал, что этот вопрос ответа не требует, но он повторил:

– Или у вас там хранится что-то такое?

– Нет-нет, – быстро ответил я. – Я туда почти не хожу, но там ничего такого нет.

– Тогда почему она так разозлилась? – И Дерек уставился на меня, ожидая ответа, с таким видом, словно это я разозлился и теперь должен был объяснить ему свое поведение.

– Она всегда такая, – ответил я. – Джули – она такая.

Дерек опустил глаза на свои ботинки, помолчал с минуту, а потом начал снова:

– Или вот в другой раз…

Но в этот миг из своего кабинетика вышел мистер О и завел с ним какой-то разговор. Воспользовавшись моментом, я допил чай и вышел.

Дверь черного хода была открыта, и я тихо вошел в дом. В кухне стоял застарелый запах чего-то жареного. Я испытывал странное чувство – как будто меня не было несколько месяцев и бог весть что могло произойти в мое отсутствие. За столом в гостиной, уставленным грязными тарелками, сидела Джули, вид у нее был очень довольный. На коленях у нее, сунув палец в рот, сидел Том, голова его покоилась у нее на груди, на шее была на манер нагрудника повязана салфетка. Он сосал палец и смотрел куда-то вдаль сонным, мечтательным взглядом. Меня он, кажется, не заметил. Услышав мои шаги, Джули подняла голову и улыбнулась мне. Я почувствовал, что сейчас упаду, и схватился за ручку двери: казалось, я ничего не вешу и меня может унести любое дуновение ветерка.

– Не удивляйся, – сказала мне Джули. – Том хочет снова стать маленьким.

Она опустила подбородок ему на макушку и начала покачиваться взад и вперед.

– Он сегодня был нехорошим мальчиком, – продолжала она, обращаясь скорее к нему, чем ко мне, – так что мы с ним хорошенько поговорили и решили, как будем дальше жить.

Том прикрыл глаза. Я подошел к столу, где стояла сковородка, и взял оттуда кусок холодного мяса. Джули укачивала Тома и что-то напевала про себя.

Том заснул. Я хотел поговорить с Джули о Дереке, но она встала и понесла Тома наверх. Здесь она открыла ногой дверь своей спальни. Я увидел, что она принесла из подвала старую детскую кроватку и поставила ее у своей постели. Кроватка была уже собрана, передняя стенка опущена. Странно и неприятно было видеть ее так близко от кровати Джули.

– Почему ты не поставила ее у него в комнате? – спросил я, указав на кроватку.

Джули, повернувшись ко мне спиной, укладывала Тома в кроватку. Она усадила его, чтобы расстегнуть рубашку, и он открыл глаза.

– Потому что ему так захотелось – правда, маленький?

Том кивнул и забрался под одеяло. Джули подошла к окну, чтобы задернуть занавески. В полутьме я приблизился к кроватке и встал возле нее. Джули отстранила меня, поцеловала Тома в лоб и аккуратно подняла переднюю стенку кроватки. Том, кажется, сразу заснул.

– Вот хороший мальчик, – прошептала Джули и, взяв меня за руку, вывела из комнаты.

Вскоре после того, как Сью прочла мне отрывки из дневника, я начал замечать, что от рук у меня исходит неприятный запах. Сладкий, гниловатый, он напоминал о выброшенном мясе. Шел он, кажется, от ладоней, даже скорее от пальцев – даже не столько от пальцев, сколько от углублений между ними. Я перестал онанировать. Больше не хотелось. После того как вымыл руки, они пахли только мылом, но стоило отвернуться и быстро провести рукой перед носом – и вместе с запахом мыла моих ноздрей касалась все та же гнилая вонь. Я начал подолгу принимать ванны днем, подолгу бездумно лежа в воде, пока она не остывала. Постриг ногти, вымыл голову, сменил одежду. Но через полчаса после ванны запах возвращался – слабый, почти неразличимый, словно воспоминание о запахе. Джули и Сью посмеивались над моим внезапным стремлением к чистоте: должно быть, говорили они, я тайно завел себе подружку. Однако Джули стала со мной ласковее. Она купила мне в комиссионном две рубашки, почти новые и как раз на меня. Однажды, столкнувшись где-то с Томом, я провел пальцами у него под носом и спросил, чем пахнет.