Возраст не помеха - Виктор Сергеевич Мишин

Желающий меня расстрелять – член Военного совета Хрущев. О нем, да и о некоторых других деятелях, немцы много чего говорили.

– Что именно? – вскинул бровь Еременко.

– Ой, там столько всего было, если нужно прямо сейчас, дайте карандаш и пару листов бумаги, я все, что знаю, что слышал от немецких офицеров, напишу.

Таким образом, я подвел разговор именно к тому, чего хотел, а именно – сдать все это дерьмо наподобие Хруща. Понятно, что это я не Сталину пишу, может, эти бумаги никуда отсюда не выйдут, но душу я облегчу. У меня появился шанс легализовать свои знания из будущего, ссылаясь на обучение в Германии. А кто проверит, мог я получить такие знания там или нет?

Писал я три часа. Сделал доклад в виде выписки-характеристики, как будто у немцев я такие и видел. Видели бы вы, с каким рвением побежал следак докладывать о них, когда я закончил. Я еще и приписал, что эти сведения нужно донести до товарища Сталина! Чуть по морде не получил, когда следак увидел.

Ночью за мной пришли. Выводил из камеры следак, был молчалив и сдерживал злость. На улице меня встретили трое военных, в полном обмундировании, разведка, видно сразу.

– Привет, диверсант! – кивнул, видимо, старший отряда.

– И вам здравствовать, – ответил я. – Захар.

– Представляться не стану, не взыщи, называй командиром.

– Хорошо, – кивнул я.

– Пошли, нам нужно тебя в город переправить. Готов?

– Хоть бы поесть дали, кроме воды, за трое суток во рту ничего не было.

– Иди давай, есть он хочет! – фыркнул в спину следак.

Когда отошли немного в сторону, у разведки была своя машина, а находились мы сейчас в нескольких километрах от Волги, парни достали нехитрые припасы и предложили мне.

– Спасибо, ребята, – кивнул я, открывая банку тушенки ложкой.

– Хрен ли у него выучка! – тихо хмыкнул один из бойцов. Здоровый такой, под метр девяносто парень и с веснушчатым, каким-то детским лицом; о нем складывалось двоякое впечатление. Есть такие люди, хоть и мало их. Рост, мышцы, подсознательно ждешь от таких надменности, показного превосходства над тобой, маленьким и дохлым. Но веселое, или как у этого бойца, детское лицо, уничтожает всю теорию.

– Да, Малыш, ты так не сможешь! – усмехнулся их старший. Этого сейчас я разглядел чуть лучше. Лет под тридцать, спортсмен, скорее всего боксер, нос и уши об этом говорили. Ну или просто драться любил.

– Не, я только ем! – усмехнулся Малыш, блин, кто бы удивился такому прозвищу, и все остальные заржали.

– Хорошо учат враги? – серьезно вдруг спросил старший группы.

– Неплохо, – кивнул я, прожевывая кусок мяса.

– Интересно было бы посмотреть, вдруг чего нужного бы увидели, – вступил в разговор третий боец. Этот был невысоким, жилистым и каким-то незаметным, что ли. Взгляд интересный, сосредоточенный, острый. Не вижу у них оружия, в машине оно, но скорее всего снайпер, он прямо идеально подходит.

– Да вам, я думаю, самим есть что показать, не простые пехотинцы ведь? – взглянул я так же остро в глаза снайперу.

– А кто же мы? – деланно удивился старший группы.

– Не, ребята, спецов видно, не спорьте, вы не пехота, – покачал я головой. А командир группы, кажется, даже расстроился.

– Что, так сильно заметно? – все же спросил он.

– Вы даже ходите не как все солдаты. Опытный глаз вычислит вас из взвода на раз-два. Но это ж не ваша вина, да и не вина вовсе. Вас готовят не для того, чтобы кто-то разглядывал. Вы, – я посмотрел на старшего, – командир группы, хороший рукопашник. Малыш, – я усмехнулся, – пулеметчик.

– Вот, командир, я же говорил, что обидное прозвище, даже ребенок смеется, – сделал вид обиженного Малыш.

– Я не смеюсь, но прозвище да, подходящее

И все засмеялись.

– А я кто? – вперил в меня свой орлиный взгляд третий боец.

– Снайпер и, скорее всего, подрывник, – пожал я плечами.

– По составу разложил, – кивнул своим мыслям старший группы, – командир вряд ли снайпер, сильный – пулеметчик и так далее, верно? – спросил командир.

– Почти, – уклончиво ответил я. – Говорю же, видно по вам. Но обычный солдат, думаю, не определит.

– Ты, значит, не обычный, – покусал губы командир, – ты ж вообще пацан еще, тебе в игрушки играть, а ты на фронте!

– Я и играю, – посмотрел я на старшего так, что даже заметил, как он передернулся. – Да и не солдат я.

– Да это, командир, даже не волчонок, настоящий волк. Не убьют, волчарой станет не хуже тебя! – выпалил Малыш.

– Извините, товарищи бойцы, просто нас действительно готовили хорошо. Немцы занимаются этим тщательно, не спешат. Если бы не проблемы на Волге, скорее всего, нас бы еще не выпустили.

– А что, они считают, что у них проблемы?

– Да, по приказу фюрера генерал Паулюс должен был взять Сталинград еще в июле-августе. Говорили, я слыхал, что Гитлер очень недоволен медлительностью, планы горят. Да и состав тут не полностью немецкий, наверняка знаете.

– А при чем тут вы? Какая бы ни была подготовка, но вас же не дивизия, не полк даже.

– Не полк, даже не рота. Вы в курсе, как обстоят дела у того подразделения, где меня поймали?

– Поймали, или сам сдался?

– Да какая разница, – усмехнулся я. – Конечно, сам пришел, не в том вопрос.

– Да, говорят, они серьезно фрицам вломили возле Царицы, да в центре хорошо всыпали. Правда, все равно там легче не стало, слишком мало сил у ребят.

– Это да, если бы те батальоны, что держатся в городе, были хотя бы полного состава… В общем, если бы я служил фрицам, как должен, то этого батальона уже не было в живых. Все просто, немцы на всех фронтах так действуют. В начале войны помните, кто резал связь, захватывал переправы и мосты, аэродромы, уничтожал небольшие подразделения? Ведь сами знаете, ударив в слабое место и проделав брешь, можно окружить уже более значительные силы, а уж тут, на Волге, лишние сто метров и все, некуда нам будет отходить.

– Да где сейчас эти полные составы… а о тебе я понял, это что-то вроде «Бранденбурга», только в виде детей?

– Примерно так, да…

Помолчали. Бойцы дали мне спокойно доесть, даже фляжку дали с каким-то травяным настоем, я выхлебал едва ли не половину. Загрузившись в полуторку, двинулись в сторону Волги, ехали недолго, грохот снарядов долетал досюда, по ним я и определял примерное расстояние.

На берегу к переправе не сунулись, а проехав чуть в сторону, где темнела река и народа почти не было, оставили машину и двинули к воде. Бойцы собирались переправляться на обычной лодке, деревянной,