Желанная провокация - Шэрон Кендрик

Однако ее в меньшей степени волновал собственный внешний вид. Внезапно она поняла, что больше не готова выслушивать пустые ответы. Ее не волновало, что их отношения не будут длиться вечно. Почему бы ей не узнать как можно больше о человеке, с которым она собиралась провести часть своей жизни?

Она подождала, пока он почти оделся, а затем, отвернувшись от туалетного столика, за которым наносила последние штрихи к макияжу, спросила:

— Ты когда‑нибудь расскажешь мне, откуда у тебя этот шрам?

Он пожал плечами и застегнул молнию на брюках.

— Я же сказал, что не хочу об этом говорить.

— Я это помню. Но все же хочу знать.

Его глаза сузились.

— Но зачем?

— Потому что мы собираемся поужинать с одним из твоих старых друзей, и, если ты не хочешь, чтобы он догадался, что это фиктивный брак, будет лучше, если я хоть что‑то буду о тебе знать.

— А если я расскажу тебе, откуда у меня такая штука, это поможет?

— Думаю, что да. Я хочу знать хотя бы некоторые тайны твоего прошлого.

Он медленно обернулся, его зеленые глаза смотрели на нее жестко и сурово.

— Пожалуйста, Алех, — тихо добавила она.

Последовала пауза. Длинная пауза. А потом он глубоко и прерывисто вздохнул.

— На меня напали, — сказал он наконец. — Человек с ножом. Или, если быть более точным, несколько мужчин.

Он увидел, как она вздрогнула, словно стальной клинок пронзил ее нежную плоть. Ее пальцы в шоке взлетели к губам, и она снова стала выглядеть лет на восемнадцать.

— О боже, — выдохнула она. — Что случилось?

Потом он удивлялся, что заставило его рассказать ей то, что он никому и никогда не рассказывал. Возможно, он просто расслабился после восхитительного секса. Или потому, что жизнь с другим человеком неизбежно ломает границы, которые он вокруг себя воздвиг.

Или, может быть, просто потому, что это была Эмили, а она всегда забиралась ему под кожу.

— Тогда я играл в Аргентине, и моя команда выиграла последний матч сезона, как и ожидалось, — медленно начал он. — Я даже забил победный гол.

— Наверное, ты чувствовал триумф.

Он горько усмехнулся:

— Не совсем так. Ко мне обращались с просьбой проиграть этот матч, но, как обычно, я отказался. Однако предложение все равно оставило неприятное ощущение, которое добавило мне разочарования в некоторых аспектах спорта.

Она кивнула, но ничего не сказала. Она была проницательной женщиной, признал он, и научилась использовать молчание в своих интересах. Он мог бы закончить на этом историю. Сказать, что немного выпил и ввязался в драку, но не стал сообщать об этом инциденте, потому что не хотел привлекать негативное внимание в прессе из‑за какой‑то потасовки в баре. Объяснить, что он нашел подпольного врача, который тайно зашил ему рану, отсюда и шрам. Все это тоже было правдой. Но Алех имел сильное отвращение ко лжи.

— Я был в баре, — продолжал он. — Обычная забегаловка неподалеку от того места, где я вырос, куда можно было спокойно прийти и выпить пива. Но в этот раз получилось по‑другому. Кто‑то узнал, что я там, и по мою душу прислали жирного головореза в дешевом костюме, того самого, который хотел, чтобы я проиграл матч. Он обвинил меня, что из‑за моего отказа потерял деньги. А потом сказал, что моя мать была всего лишь дешевой проституткой, которую все имели.

Эмили вздрогнула, легкий румянец окрасил ее щеки, она сжала ладони в маленькие кулачки.

— Как он посмел такое сказать?

Алех почти улыбнулся ее пылкости, потому что в тот момент почувствовал то же самое. Он наивно решил, что мужчина ему солгал.

— Он даже попытался объяснить, как и где, со всеми подробностями, и тогда я его ударил.

— Вот и хорошо! Я рада, что ты наказал его. Он это заслужил!

Еще один вздох вырвался из легких Алеха. Треск костей и погружение кулака в податливую плоть удовлетворили его, но только на мгновение. Ничто не длится дольше одного мгновения, с горечью подумал он.

— Тут ворвались два мордоворота, схватили меня и вынесли из бара, никто не попытался их остановить. За баром, в темном и вонючем переулке они по очереди рисовали узоры на моей спине ржавым лезвием, чтобы я никогда их не забыл.

— О, Алех. — Она вскочила и бросилась к нему, чтобы обнять.

— Прекрати, — процедил он сквозь стиснутые зубы, пытаясь оттолкнуть ее.

Но она лишь обняла его крепче.

— Нет, не прекращу, — яростно ответила Эмили. — Ты позволяешь мне прикасаться к тебе, когда мы занимаемся сексом… но, может быть, я хочу дотронуться до тебя сейчас, когда тебе нужно мое сочувствие.

— Мне не нужно твое проклятое сочувствие, — прорычал он, наконец высвободившись из ее объятий, несмотря на ее возражения.

— Позволь мне самой об этом судить. Пожалуйста, Алех. Расскажи, что случилось дальше.

Подойдя к окну, он увидел, как огромный старинный «роллс‑ройс» остановился напротив отеля «Ритц».

— Я бросил игру в поло на следующий же день.

— Но почему?

Некоторое время Алех молчал, а когда ответил, его слова прозвучали так, словно их окунули в какую‑то едкую жидкость.

— Как я уже сказал, к тому моменту я уже был немного разочарован в спорте, и порезы послужили последней каплей. Раны, нанесенные мне этими людьми, долго не заживали, и прошло много времени, прежде чем я смог вернуться к нормальной жизни. К тому же я испытал серьезный шок, узнав, что моя мать была проституткой. Мне нужно было отвлечься, заняться чем‑то другим, полностью изменить жизнь. Поэтому я оставил спорт, который поглощал всего меня с тех пор, как я себя помню, и вместо этого занялся бизнесом.

— Неужели никто не пытался узнать причину таких изменений?

Она была специалистом по связям с общественностью, напомнил себе Алех. Конечно, это было первое, о чем она подумала. Он отвернулся от окна и уставился на нее.

— Нет. Приближалось Рождество. Я отправился на Карибы, чтобы восстановиться, и люди просто подумали, что мне нужно отдохнуть. Именно тогда я получил электронное письмо от парня, который предложил идею создания бодрящего тоника на основе старейшего аргентинского напитка и спросил, хочу ли я инвестировать деньги в его предприятие. Так началась моя бизнес‑эпопея, — криво улыбнулся он. — Ирония судьбы была в том, что слава — моя дурная слава — все еще не отпускает из своих когтей. Я стал знаменитым и благодаря этому тоже.

— И на этом все закончилось? — спросила она. — Ты не боялся, что на тебя снова нападут?

Он покачал головой:

— Я ходил на курсы боевых искусств. Я научился защищать себя. Скажем так: я никогда больше не посещал захудалые забегаловки.