Прелат - Ольга Крючкова

Посередине зала стоял стол, также накрытый чёрным шёлком, на нём возлежала Элеонора. Вдоль стола, повторяя его контуры, горели свечи, расточавшие весьма странный дурманящий запах.

Жиль взглянул на юную графиню: обнажённая она лежала на импровизированном ложе, раскинув ноги в разные стороны. Её тело на чёрном шёлке казалось неестественно белым. «Опоили какой-нибудь гадостью», – подумал он и несколько смутился, до сих пор он видел лишь обнажённых крестьянок и то украдкой, подглядывая, когда те купались летом в Луаре.

– Что щенок, любуешься? – раздался хриплый голос над самым ухом Жиля. – Ну, насладись, немного тебе осталось. Скоро появиться Арастот, вот тогда и начнётся…

– Что? – невольно поинтересовался юноша.

Монах рассмеялся:

– Тебя принесут в жертву слуге самого Сатаны! Считай это за честь!

Внутри Жиля всё похолодело… «Вот значит зачем, меня похитили!!! – дабы скормить какому-то Арастоту! А Элеонора?! Зачем они её раздели? Хотят надругаться все по очереди? Животные!»

– Я не хочу такой чести!!! – воскликнул Жиль.

Почти все монахи повернулись в его сторону, один из них произнёс:

– Ты – свадебный подарок! Это решено! Ничто не поможет тебе: ни мольбы о пощаде, ни чудо… После соития с нашей госпожой, Арастот возьмёт тебя в свой мир, а если будешь сопротивляться, лишь усугубишь свою участь.

Жиль понял: всё кончено, его подадут некоему демону Арастоту, как свиную отбивную, на ужин, возможно даже с вином или – с человеческой кровью!

Юношу подвели к жертвенному столбу, роль которого выполняло стропило, подпирающее свод крыши и привязали верёвкой за лодыжку; серебряный крест-кинжал размещался на ноге выше, почти у колена, поэтому не вызвал ни малейших подозрений.

Монахи окружили импровизированный алтарь, на котором возлежала Элеонора, и начали нараспев говорить речитативом по латыни. Жиль не понимал их речей, от горящих свечей исходил сладковатый дурман, голова его начала кружиться. Он отгонял от себя пелену, пытающуюся накрыть и парализовать его сознание: сначала он мотал головой, затем же полностью сосредоточился на кресте, снова почувствовав тепло, распространяющееся от металла.

Настоятель Арман уже не произносил свою адскую речь, а буквально кричал, войдя в экстаз.

Неожиданно свечи, окружавшие ложе Элеоноры начали гаснуть, вокруг него образовалось красное свечение, которое усиливалось с каждой минутой. Свечение поднималось с пола в виде пятиконечной звезды, постепенно охватывая весь зал.

Монахи рухнули на колени, опустили капюшоны, так чтобы они скрывали лица, продолжая латинский речитатив. Жиль понял: это шанс извлечь самодельный кинжал, некое чувство подсказывало ему, что он ещё приходиться. Он внимательно огляделся: монахи стояли на достаточно близком расстоянии от него, – пожалуй, можно сразить одного или двух, – и только! И что же потом? – выход из зала расположен слишком далеко, и даже, если он перережет верёвку, то всё равно падёт от рук монахов-сатанистов. Оценив ситуацию, Жиль принял единственно правильное решение: следует ждать!

Чудовищный рёв огласил зал: пентаграмма запылала неистовым красно-белым огнём. По телу юноши пробежал холодок: вот он – Арастот, это его рык; ещё немного и всё будет кончено! Но Жиль решил не размениваться на мелочи – одурманенные монахи были всего лишь марионетками в руках тёмных сил: что изменится от смерти нескольких из них? Мало… Юноша собрал последние силы и волю, приготовившись атаковать чудовище, если то попытается затащить его в адскую бездну.

Наконец в зале стало невыносимо жарко: из пола, рядом с алтарём, на котором возлежала Элеонора, появилась рогатая голова демона. Она медленно вырастала из пола, ставшего тёмно-красным. Затем появились плечи демона с огромными шипами, за спиной уже виднелись сложенные чёрные крылья.

Несмотря на сильную жару, Жиль покрылся испариной, ему стало чутко. Но только – не монахам. Они окончательно вошли в дьявольский экстаз, продолжая произносить свои речитативы.

Через некоторое время Арастот в полной красе стоял рядом с дьявольским алтарём. Он обвёл пылающим взглядом присутствующих и… взгромоздился прямо на Элеонору. Она даже не вскрикнула, принимая демона в свои объятия. Жиль буквально оторопел от происходящего: юная графиня не сопротивлялась, не проклинала своих мучителей, призывно протянув руки к Арастоту. И они слились в страстных объятиях…

Монахи дружно взвыли, наслаждаясь этой страшной картиной. Жиль не мог более думать, его мысли путались, он не находил объяснений поведению юной графини.

Арастот сполна насладился телом и красотой своей земной невесты, теперь настало время Жиля. Демон спустился с алтаря, медленно наступая на свою жертву, из его отвратительной пасти струилась слюна. Жиля передёрнуло от отвращения: мгновенно воображение нарисовало ему страшную картину, как в адской бездне демоны, подобные Арастоту впиваются кривыми зубами в его молодое тело, исходя при этом слюной от удовольствия…

Он крепко сжал крест, готовясь нанести удар.

Неожиданно нечто пролетело почти через весь зал, Жиль едва ли смог уловить полёт этого предмета, настолько тот быстро проделал свой путь и…впился прямо в плечо демона под огромным шипом.

Арастот издал истошный рёв, глаза его засверкали пуще прежнего, но ничто уже не могло остановить исчадие Ада: он продолжал наступать на Жиля, намереваясь схватить и увлечь вслед за собой.

Среди монахов началась паника, некоторые из них упали, как подкошенные, другие же испуганные появлением некоего молодого человека попытались бежать.

– Рене! Де Шаперон! – пронеслось между монахами. Это последнее, что они могли сказать. Прелат невозмутимо наступал на своих бывших собратьев по Ордену, метко сражая их метательными ножами. Арбалет же пришлось бросить – времени на зарядку нового болта просто не было. В левой руке, прелат сжимал меч, уже обагрённый кровью вероотступников.

Демон получил нож в спину, но всё равно устоял – земное оружие не могло повергнуть его – и уже протянул когтистую лапу, дабы схватить Жиля. Но тот не растерялся и со всего размаха вонзил в лапу чудовища крест-кинжал. Арастот на миг остановился, выдернул крест, отбросил его, собираясь прыгнуть на свою жертву. Жиль почувствовал смрадное дыхание преисподней, и пытаясь хоть как-то защититься сжал кулаки, выставив их вперёд, как в кулачном бою со сверстниками. Почти сразу же юноша ощутил резкую боль в правом запястье – перед глазами всё поплыло – и потерял сознание. Арастот схватил его за ногу и потащил по направлению к алтарю, где ещё виднелась пентаграмма.

Наконец рана, нанесённая крестом, возымела действие: Арастот начал слабеть, ослабив хватку когтистой лапы он выпустил Жиля, тот упал на горячий пол, очерченный магической пентаграммой. Демон попытался ещё раз схватить юношу, но безуспешно, медленно растворяясь в воздухе, покидая земной мир.

В это время Рене, пребывая в диком состоянии, не чувствуя боли и страха, продолжал расправляться с монахами. И только убив последнего доминиканца, остановился и перевёл дух. Его меч, правая рука, кожаные штаны, рубашка и куртка приобрели красный оттенок от политой крови монахов.