Привет, Америка! - Джеймс Грэм Баллард

Обо всем этом Уэйн умолчал, ведь благодаря рассказу об убийстве Риччи он заработал авторитет, который, возможно, еще пригодится ему в будущем. Анна Саммерс это понимала. Она прекрасно знала, что Уэйн пользуется ее слабостью к салонам красоты и старым журналам про кино, ее мечтой стать актрисой. И все же на улицах Додж-Сити он сражался ради нее. Отдыхая рядом с Уэйном у пустого бассейна, Анна вдруг взяла его за руку.

– Ты спас меня, Уэйн… но я все равно тебя не прощу.

* * *

Сидя на заднем сиденье «крайслера», окутанного паром, Уэйн вспомнил ее слова. Стучали поршни, клацали клапана; машины взбирались по крутым дорогам Скалистых гор, все ближе к сердцу потерянной Америки.

На высоте воздух стал прохладнее, без песчаной пыли всем дышалось легче. Компания передвигалась по пустому шоссе, петляющему среди гор Сангре-де-Кристо, что на юге Колорадо. Совсем не таким этот штат выглядел на слайдах, которые Уэйн просматривал в библиотеке Дублина – после климатических изменений местный пейзаж скорее напоминал Юту. Из окна «крайслера» он разглядывал каменные стены, обточенные за век суровыми ветрами так, что они стали похожи на готические соборы. На многие километры тянулись пострадавшие от песка каньоны и кроваво-красные отвесные скалы, сменявшиеся долинами из дюн и плоскогорьями, идеально подходящими для съемок вестернов. По обеим сторонам дороги в двух тысячах метров над уровнем моря высились огненного цвета скалы с зазубренными краями, настоящий лабиринт из миниатюрных Больших каньонов. Подъем на разреженном воздухе давался паровым машинам труднее, зато появился шанс полюбоваться на окаменелые деревья на горных склонах и остатки густых сосновых лесов. Повсюду природа резко вымерла.

Через два часа путники преодолели последний перевал и спустились к пересохшему руслу Рио-Гранде. Тщетно Уэйн пытался найти хоть какие-то признаки ручьев или родников со свежей водой: от реки остался лишь шрам на теле пестрой пустыни из небольших столовых гор, разрозненных эрозионных столбов и осыпающихся каменных пиков – возвышающиеся на обоих берегах, они смахивали на забытые шахматные фигуры.

Заночевали в Аламосе; двигатели машин обложили влажным углем, а сами устроились под открытым небом. Прохладный горный воздух пах смолой, серой и смертью. Наутро выехали на главное шоссе, ведущее к горам Сан-Хуан, что разделяют американский континент на восточную и западную половины. Мощные автомобили взбирались по склонам со стойкостью старых локомотивов «Пасифик», проезжая мимо заброшенных лыжных станций, которые могли бы сойти за крепости современных инков. Становилось все холоднее, дышать было трудно, и группа решила заскочить на турбазу, чтобы набрать одеял, перчаток, плотных твидовых пальто. Для Анны Саммерс, Ксерокс и малыша взяли енотовые шкуры.

На перевале Вулф-Крик, в трех тысячах метров – или трех башнях ОПЕК – над уровнем моря, Уэйн наклонился вперед и хлопнул Хайнца по плечу.

– Хайнц, остановись на минутку!

Уэйн высунулся из окна и помахал остальным, чтобы тоже притормозили. На холодном разреженном воздухе пар от пыхтящих двигателей превращался во влажный туман, укутывающий старинную дорогу.

– Анна, что это там? Макнэр, ты видишь? Похоже на флаг…

Уэйн показал за неровное белое полотно, покрывающее отвесные горные хребты, что пронзали небосвод высоко вверху. Клочки поменьше лежали на земле у дороги обрывками флажков.

Уэйн выскочил из «крайслера» и подошел к ближайшему клочку. Опустился на колени, собрал в ладони замерзшие белые кристаллики и прижал к щекам.

– Анна, это снег!

Остальные тоже выпрыгнули из машин, сбрасывая очки и перчатки. Джи-эм и Хайнц с радостным смехом повалились в снег, Пепсодент то засовывал его в рот, то пинал ногами, вздымая в воздух, а Ксерокс вместе с визжащим от восторга малышом покатилась с невысокой горки. Затем началась снежная битва, и Анна Саммерс, вся раскрасневшаяся, догоняла Уэйна и Макнэра.

Десять минут спустя, уже сидя в машинах, они все еще смеялись. Дальше путь лежал по извилистой горной дороге по направлению к Дуранго. По обеим сторонам виднелись заснеженные горные вершины и альпийские луга, похожие на аккуратные зеленые газоны старинных полей для гольфа.

Все внимательно рассматривали эту странную белесую дымку, этот бескрайний туман из белой пудры, накрывший долину реки Сан-Хуан. Хлопьевидный навес опоясывал горы и тянулся на юг, через Юту и Аризону, до самого Нью-Мексико.

На мгновение Уэйн запаниковал: как же они будут дышать во мгле, сплошь состоящей из пепла щелочных озер Долины Смерти? Он такой горячий, что даже горы испускают пар.

Однако за последним поворотом облако тумана стало рассеиваться. Теперь их окружал лишь тонкий слой влажного пара, как из поршней «крайслера».

Уэйн промок насквозь, его кожаная накидка блестела от капель. Влага струилась по окнам, стекала с защитных очков Хайнца, переливалась в бровях Анны и капала с обгоревшего носа Макнэра.

– Облака! Боже мой, Макнэр, это дождь!

Перекрикиваясь, путешественники помчали дальше по горной дороге. Сквозь влажный туман уже можно было различить сочно-зеленые иголки молодых сосен на скалистых склонах. Впереди лежал дождливый лесной мир. Стало теплее, дышалось легче. У ручейка стоял гигантский тропический дуб, чуть дальше струился небольшой водопад. На мшистых склонах росли сосны и белые березы, десятки горных речушек сливались в мощный поток. Пересекающий дорогу ручей смыл пыль с колес и с высоты в сотню метров широким каскадом обрушился в долинное озерцо.

Посвежело. Ватная кромка облаков мягким потолком нависла над бескрайним зеленым будуаром. Воздух стал более густым, жарким и влажным, как в тропических джунглях – для паровых двигателей самое то. Вокруг было полно массивных лесных дубов и белых кленов. Колокольчики свисали с ветвей над дорогой, жилистые лианы обвивали березы. Впервые показались крепкие на вид пальмы, впитывающие бесконечную влагу остроконечными и широкими, как балдахин, листьями. Тут росли и финики, и лесной бамбук, и даже броские орхидеи, а величавые конечности дубов оплетал бородатый мох. Насыщенный воздух наделял влагой все, что его касалось, и привносил в растения проблеск изумрудного цвета.

Машины притормозили, объезжая очередной водопад. Анна показала на долину джунглей внизу. Небольшое озеро, меньше километра в длину, расположилось между горными склонами. Прямо над темными водами нависли мрачные тучи. Суровый ветер вздымал поверхность озера, затем – яркая голубая вспышка, и из самого эпицентра шторма вылетел зимородок. По раскаленному металлическому капоту «крайслера» застучали первые тяжелые капли, раздраженно шипя на дверце топки. Все обрадовались и стянули с себя теплую одежду, Ксерокс качала на руках малыша – совсем голого, не считая защитных очков, – и под ливнем он напоминал визжащего херувимчика. Притормозив так, что машина едва ползла, Хайнц пощелкал кнопками на приборной доске и с ликующим криком нажал нужную, оживив старинные стеклоочистители, еще не использовавшиеся в путешествии – теперь они помогли улучшить обзор сквозь непроглядную стену дождя.