Горец-победитель - Ханна Хауэлл

– Интересно, как моя будущая супруга относится к тому, что я так много выигрываю от этой женитьбы? Муж объявил наследницей ее, но мы оба понимаем, что они будут считать хозяином меня, а не ее.

– Ты сильный мужчина-воин, а она слабая женщина. Думаю, у нее хватит ума это понять.

– Разумеется, она поймет, но вряд ли обрадуется.

– Тогда сделай так, чтобы она поверила, что вы одно целое.

Лайам собрался похвалить Сигимора за ценную идею, но тут вошла Кайра, и он забыл обо всем. На ней было платье винного цвета, отлично облегавшее ее формы. Волосы ложились на ее плечи черной волной, а кремовые ленты оттеняли их сочный цвет. Платье и волосы делали кожу Кайры молочно-нежной, и когда все лица повернулись к ней, она вспыхнула.

Лайам сделал шаг навстречу невесте.

– Он идет сюда, – прошептала Фиона.

– Да? И как я выгляжу? Может, не надо было распускать волосы – все-таки я вдова, а не девица…

– Глупости. Лайам не сводит с тебя глаз.

– Это не значит, что ему нравится то, что он видит. Может, он, приглядевшись получше, остолбенеет от ужаса.

Фиона засмеялась, но Кайра слишком нервничала и только чуть-чуть улыбнулась.

Лайам был ошеломляюще красив в черном камзоле, расшитом золотом. Кайра отчего-то подумала, что это придворное платье; теперь она легко могла понять, как на него реагировали женщины в королевском кругу.

Когда, поклонившись Фионе, Лайам повернулся, Кайра так резко вдохнула воздух, что чуть не закашлялась: глаза у него были голубого цвета, который появлялся каждый раз, когда они целовались. Ей сразу стало ясно, что Лайаму нравится, как она выглядит.

И тут же его одобрение навело ее на мысль о предстоящей ночи. Кайра задрожала. Накануне она долго лежала без сна, думая, как открыть ему свой секрет, но так ничего и не придумала и в изнеможении заснула, решив в последний момент, что, возможно, он ничего не заметит. Только сейчас, при свете дня, в двух шагах от венчания, Кайра поняла, как это нелепо. Лайам, может, и не спал с невинными девицами, но такую вещь мужчина не может не заметить, особенно когда знает, что женщина три месяца пробыла замужем.

Поцеловав ее в щеку, Лайам прошептал: «Все будет хорошо!» – потом он взял ее под руку и повел в другой конец зала, где их уже ждал священник.

Кайра очень хотела поверить утешительным словам, но она не могла лгать себе. Глупая часть ее существа говорила, что Лайам будет приятно удивлен, но здравая часть не соглашалась. До или после, но придется сообщить ему правду, а значит, выставить напоказ свое унижение. Кайра не могла просто взять и сказать: «Извините, но хотя я вдова, к сожалению, я не была женой».

К тому же это еще вопрос, станет ли она женой этой ночью. Вот в чем главный ужас. Лайам волнуется, целуя, но и Дункану нравилось целоваться. Это было в спальне; когда они от поцелуев двинулись дальше, все пошло прахом. В душе Кайры жил гнетущий страх, что Лайам так же унизит ее и отвергнет.

Когда они стали опускаться на подушку перед священником, Кайра заметила, что у Лайама на ноге не бьио деревянных шин.

– Где ваши лубки? – спросила она. – Шесть недель еще не прошли.

– Уже почти пять, – смеясь ответил он. – Бинты ведь остались. И потом, я бы не смог преклонить колени с деревяшками на ноге. Нацеплю их снова, когда обвенчаемся.

Кайра вдруг подумала, что из-за сломанной ноги можно будет отложить брачную ночь, и воспрянула духом.

– А позже снова сниму, – прошептал Лайам ей на ухо.

Она снова пала духом. Как убедить его, что он может необратимо повредить ногу, если будет заниматься любовью с женой?

Тут священник наконец обратился к ней. На какой-то момент Кайра решила отказаться повторять за священником слова клятвы, но Лайам настороженно наблюдал за ней уголком глаза, и она, вздохнув, продолжила обряд: не могла же она унизить его перед лицом всех родственников!

– Я думал, женщины улыбаются на свадьбах, особенно на собственных.

Кайра подняла глаза – возле нее с одной стороны стоял Артан, с другой – Лукас. Братья были неразлучны, как всегда.

– Это моя вторая свадьба. – Кайра вздохнула. – И на этот раз не я выбирала мужа.

Артан покачал головой:

– Не говори, что тебе не нравится Лайам и что ты его не хочешь.

Кайра покраснела.

– И все же лучше, когда есть свобода выбора.

– Ладно, так или иначе, выбор сделан, – Артан оглядел гостей, – и это хороший выбор. Мы всегда неплохо ладили, но теперь наш союз будет еще крепче.

– Очень рада, что смогла оказать тебе благодеяние.

Лукас обнял сестру за плечи:

– Спрячь обиду, девочка. Если будешь с ней носиться вечно, она пустит ядовитые ростки. Лайам – хороший человек и верит в нерушимость клятвы у алтаря.

– Все так говорят. – Кайра обернулась и стала наблюдать, как новоиспеченный муж по-дружески спорит с Сигимором.

– Ну так слушай их, потому что они знают его дольше, чем ты. Для Арджлина Лайам станет хорошим владельцем.

– А может, я сама хотела бы быть владельцем…

– И хорошо справлялась бы. Но ты достаточна умна, чтобы понять: дела пойдут лучше, если в кресле лэрда будет сидеть мужчина. Женщина-помещица – привлекательная мишень для мужчин, особенно из соседних кланов. Большой, сильный мужчина с ордой больших и сильных родичей придаст Арджлину силы.

– И принесет мирную жизнь, я понимаю. Но все-таки это несправедливо. – Кайра услышала, как Лукас вздохнул. – Не волнуйся, я не против и никогда не хотела управлять имением. Я не думала, что Дункан погибнет вскоре после свадьбы, и теперь счастлива, что все заботы перейдут к Лайаму.

– Однако тебя что-то тревожит, я вижу, и это продолжается весь день. Скоро ужин, а ты еще не успокоилась. Не догадываюсь, что тебя гнетет, и подозреваю, что ты не скажешь, но будет неумно тащить это за собой в брачную постель. – Лукас кивнул в сторону Лайама, который незаметно наблюдал за ними. – По его виду понятно, что он не будет долго ждать.

Кайра покраснела, потому что и сама видела выражение лица Лайама: оно согревало и одновременно страшило. В его глазах было желание и обещание, но она дрожала от страха, что в спальне обещание быстро рассеется в прах.

Лукас оказался прав: пока они ели, Кайра чувствовала растущее нетерпение Лайама покончить с церемониями; он молча терпел насмешки родственников, но его напряжение так разрослось, что заразило Кайру.

Когда Сигимор провозгласил третий тост, терпение Лайама лопнуло: он вскочил с места – удивительно ловко при туго забинтованной ноге. Кайра торопливо поставила бокал, и он тут же сгреб ее одной рукой, затем поднял на ноги и потащил к выходу. При этом Кайра с удивлением заметила, что он тоже покраснел от непристойностей, которые понеслись им вслед.