Правдивая ложь - Марина Линник

– Пьер, мой мальчик, позаботься о них. Проследи, чтобы они ни в чем не нуждались.

Когда мусульмане и сопровождавшие их крестоносцы удалились, Людовик опять посмотрел на Жирарда и Филиппа и довольно рассмеялся.

– Мы, как всегда, оказались правы. Зачем рисковать сотнями воинов, когда достаточно запугать врага и решить все мирным путем.

– Но, Ваше Величество, – возразил граф, – три магометанина – это еще не весь город. Я бы не стал делать поспешных выводов.

– Вечно ты что-то подозреваешь, Жирард, – презрительно фыркнул Филипп. – По-видимому, храброму Жирарду больше по вкусу сидеть дома, на женской половине, вышивать и слушать менестрелей, а не воевать.

Услышав эти слова, граф де Сен-Мор вспыхнул, но промолчал.

– Филипп, ты не прав. Жирард уже не раз доказал, что он один из самых умелых, ловких и храбрых рыцарей в нашем королевстве. Или ты забыл прошлогодний турнир? – насмешливо осведомился Людовик. – Если нам не изменяет память, то кузнецам заново пришлось ковать тебе доспех, а твоя лошадь до сих пор стоит в конюшне графа.

При этих словах кровь отлила от лица наследного принца, а руки непроизвольно схватились за рукоять меча. Его карие глаза блеснули ненавистью и злобой. Конечно, он помнил тот турнир. Они, Жирард и Филипп, сошлись в финале: доблестные и храбрые рыцари, достойные противники друг другу. Невозможно было предугадать исход этой схватки. Но в тот день удача была на стороне Жирарда. Филипп вылетел из седла, но, запутавшись в стремени, еще изрядно прорыхлил турнирное поле. После этого позорного поражения ненависть Филиппа к любимчику короля вспыхнула с новой силой.

– Ну, полно горячиться, Филипп, – расхохотался Людовик, увидев, что сын побелел от негодования. – Ты сам первый оскорбил Жирарда, а мы много раз предупреждали тебя, чтобы ты свой гнев направлял не на верных людей, а на уничтожение иноверцев. Смотри: в отличие от тебя, Жирард умеет сохранять выдержку. Тебе же надо этому еще поучиться. Бурные эмоции одурманивают разум и лишают возможности трезво мыслить. Запомни это, мой мальчик… А теперь оставим неприязнь позади и поговорим о насущных делах. Ты хотел что-то сказать, Жирард? – обратился Людовик к своему любимцу. – Говори!

– Я позволю высказать только свое мнение, Ваше Величество, – начал граф, бросив быстрый взгляд на Филиппа, в душе которого все еще продолжали бушевать демоны. – Насколько мне известно, по законам ислама принять другую веру и отречься от истинной считается самым страшным грехом; не просто страшным, а смертельным грехом.

– Очевидно, они поняли свою ошибку, осознав, что существует только один Бог – истинный Бог, добровольно принявший муку за всех, распятый на кресте, но воскресший и вознесшийся, чтобы теперь судить живых и мертвых.

– А что, если это ловушка? – не унимался Жирард.

– В такую чудовищную вещь трудно поверить, – возразил Людовик. – А ты как думаешь, Филипп?

– С вашего позволения, Ваше Величество, Жирард в последнее время стал слишком недоверчив. Ему везде чудятся враги. Вероятно…

– Ваше Величество! – вскричал вбежавший в шатер советник короля. – Там люди! Много людей!

– Какие люди? – подивился Людовик, недоуменно посмотрев на графа Болонье. – Мы не понимаем, о чем идет речь.

– Мне только что доложили, что из ворот города вышли люди, вернее, просто толпа людей, и под свист и улюлюканье иноверцев они направляются сюда. У одного из них в руках белый флаг. Он размахивает им.

– Это воины?

– Нет, скорее, мирные жители.

– Мы хотим принять их.

– Но, Ваше Величество, это опасно.

– Усильте охрану! – властным тоном заявил Людовик, вставая. – Найдите лучших из лучших.

Филипп ледяным взглядом смерил Жирарда с головы до ног и ядовито заметил:

– Ну, теперь ты убедился? Наш король мудр.

– Я никогда в этом не сомневался. Я лишь хотел предостеречь…

– А я тоже хочу тебя предостеречь: не лезь со своими советами и идеями к королю. И вообще, держись от него и от меня подальше, – жестко подытожил Филипп и, резко развернувшись, вышел следом за Людовиком.

– Когда-нибудь Бог нас рассудит, – вполголоса ответил Жирард, задумчиво глядя вслед принцу. – А пока… Ох, и не нравится мне все, что здесь происходит… Андре! – позвал он оруженосца. – Предупреди людей, пусть будут готовы. С этими хитрыми магометанами надо держать ухо востро… Мои доспехи и коня!

Если бы только кто-нибудь из них знал, к чему приведут бахвальство и неумеренная гордость, не позволяющая прислушиваться к дельным советам! Увы, испокон веков люди совершают одни и те же ошибки: умные учатся на них, а вот глупцы продолжают оставаться в дураках. Для многих людей нет ничего милее, чем настоять на своем, и они игнорируют самые разумные просьбы и советы. И чем дальше, тем больше запутываются в своей ненависти к тому, кто советовал им действовать разумнее…

… Солнце катилось к закату. Его последние лучи скользили по залитой кровью земле. Повсюду лежали десятки воинов в неестественных позах, с застывшими гримасами ужаса и боли на окровавленных лицах. К несчастью для крестоносцев, Жирард оказался прав. Умело расставленная мусульманами ловушка имела жуткие последствия: рыцари, застигнутые врасплох, так и не смогли собраться и оказать должного сопротивления. Вызванные на допрос трое мусульман клятвенно заверяли, что ничего не знали о коварном плане своих соплеменников. И при этом уверяли, что если их отпустят, то они обязуются завтра же привести за собой около двух тысяч бывших единоверцев, желающих креститься, а также пообещали пополнить съестные запасы воинов Креста, в которых те остро нуждались. Стоит ли упоминать, что ни на утро, ни на следующий день никто так и не появился. Но вместо этого в лагерь крестоносцев пришла жара: изнуряющая, иссушающая, убивающая все живое. А вместе с нею – и смерть.

Из-за событий минувших дней Людовик пребывал в дурном расположении духа. Отсутствие Карла с войском, постоянные набеги мусульман, которые становились день от дня все смелее и смелее, палящее солнце Африки, – все это угнетало престарелого короля. Не желая никого видеть, он принимал у себя только Жирарда и сыновей.

День клонился к вечеру. Обсудив планы на предстоящие дни и получив молчаливое согласие короля, молодые люди замолчали. Никто не решался нарушить тревожные думы Людовика. Казалось, эта пауза нескончаема, но внезапно тишина была нарушена громкими возгласами.

– Но мне нужно видеть Его Величество… очень! Вы не имеете права меня задерживать!

– Это приказ короля, – послышался грубый голос крестоносца, охранявшего вход в шатер, где восседал Людовик.

– Но мне нужно рассказать…

– Тебе что, не ясно было сказано? Прочь!

– Что там происходит? – громовой голос короля заставил вздрогнуть всех присутствующих людей.

В шатер вошел рослый крестоносец и, поклонившись, произнес: