Мир красного солнца (журнальные иллюстрации) - Клиффорд Саймак

через комнату. Бутылка ударилась о камин и разбилась вдребезги. Мелкие осколки весело сверкнули в свете лампы. Скорчившись в кресле, я чувствовал, как страшные руки ада тянутся ко мне. Пот катился градом, сердце билось чуть ли не в горле.

Адамс знал, о чем говорит, — либо знал точно, либо намеревался выяснить. Он сказал, что для завершения книги ему осталось лишь небольшое исследование, последнее небольшое уточнение, которое он должен получить. И я вспомнил следы во дворе и собаку с чудовищными глазами, и как какое-то существо, возможно та же собака, скреблось в дверь в течение всего моего визита.

Долгое время я просидел в оцепенении, но в конце концов поднялся на ноги и подошел к столу. Достав из ящика пистолет, долгое время пролежавший там без дела, я проверил, в порядке ли он, и убедился, что оружие заряжено. Тогда я вывел из гаража машину и погнал по ночной дороге как сумасшедший.

Рваные облака то и дело скрывали умирающую луну, которая к тому времени, когда я достиг фермы Смита, уже опускалась за вершины гор на западе. Над холмами сгустилась предрассветная тишь, и в этом беззвучии мне чудилось, что старый дом дрожит от ярости, словно разгневанный призрак.

Все до единого окна были темны. Я не заметил никакого движения ни в доме, ни в округе. С реки дул свежий и холодный ветер, поля были покрыты инеем. Я поднялся по скрипучим ступеням и постучал в дверь, но ответа не последовало. Я постучал еще раз, потом еще, но тщетно, поэтому повернул ручку, и дверь медленно отворилась.

Стон был слишком слабый и тихий, чтоб услышать его через дверь, но он звучал, ждал меня, когда я вошел в дверь и вступил в кухню.

Это был даже не стон, а бессвязное лепетание. Казалось, эти звуки издает бессловесная тварь, а не человеческое существо. И мне подумалось, что еще совсем недавно они были громче, но теперь тот, кто стонал в доме, совершенно изнемог и не мог повысить голос.

Я нашарил в кармане пистолет и дрожащей рукой извлек его на свет. До смерти хотелось броситься наутек. Но я не мог этого сделать, мне нужно было убедиться. Я должен был удостовериться, что происходящее не так кошмарно, как я вообразил себе.

Я прошел из кухни в столовую, а стон то затихал, то возвышался до жалких потуг на крик — у существа, которое их издавало, не было сил вопить в голос.

В гостиной я увидел на полу тело и осторожно подошел. Тело у моих ног корчилось, извивалось и стонало. Наконец существо на полу осознало, что я здесь, и попыталось подползти ко мне. И хотя с губ его не сорвалось ни одного членораздельного слова, я отчетливо слышал мольбу в душераздирающих стонах, которые исторгала его глотка.

Я попятился в ужасе, но оно доползло до меня и обхватило мои колени руками с когтистыми пальцами. И когда оно запрокинуло голову, чтобы посмотреть на меня, я узнал Фостера Адамса. В гостиной царил мрак, поскольку шторы, как всегда, были опущены, но за окнами столовой небо начинало сереть в предчувствии рассвета.

В полумраке я не мог толком разглядеть лица Адамса, и до сих пор благодарен за это судьбе. Его рот был сведен судорогой ужаса, глаза распахнуты неимоверно широко, так что казались почти белыми. На бороде пузырились клочья пены.

— Адамс! — воскликнул я, — Адамс, что случилось?

Однако мне не было нужды спрашивать. Я уже все понял. Нет, конечно, мучительное, сводящее с ума знание, которое теперь открылось Адамсу, оставалось для меня недоступным. Но я понял, что произошло, — он нашел то, что искал. С помощью перевернутого распятия, когтей, скребущих в дверь, козлиных следов во дворе он нашел ответ.

Но мне он ответа не дал. Его руки соскользнули с моих колен, он распластался на полу и больше не шевелился. Стало ясно, что он уже никому ничего не скажет.

И только тут я почувствовал чужое присутствие. В самом темном углу притаилось нечто чернее тьмы.

Я замер над распростертым телом Фостера Адамса, безуспешно вглядываясь в пятно мрака и чувствуя ответный взгляд, устремленный на меня. В потемках мне так и не удалось ничего толком рассмотреть. Ни слова не говоря, я спрятал пистолет в карман, повернулся и вышел из комнаты.

За спиной у меня раздались шаги. Копыта постукивали, щелкали суставы, и ритм этих звуков сказал мне, что тот, кто ходит по комнате, передвигается не на четырех, а на двух конечностях.

ЗОВ ИЗВНЕ

Глава первая

ПИРАМИДА ИЗ БУТЫЛОК

Пирамида была построена из бутылок, сотен бутылок, блестевших и сверкавших так, как будто внутри них горел настоящий огонь; они собирали и вновь рассеивали туманный свет, который шел от далекого солнца и еще более далеких звезд.

Фредерик Уэст медленно отступил от левого борта его крошечного судна. Он вертел головой и то закрывал глаза, то открывал их снова, но пирамида по-прежнему находилась на том же самом месте. Так что зрелище не являлось плодом его больного воображения, рожденным вследствие темноты и одиночества его космического путешествия, чего он так боялся.

Пирамида действительно находилась здесь, и это казалось чем-то невероятным. Невероятным хотя бы потому, что на этом практически неизвестном куске покореженного железняка ничего подобного не должно было быть.

Никто не жил на спутнике Плутона. Никто никогда не посещал спутник Плутона. Даже он сам не намеревался этого делать, а просто перед тем, как лететь к Плутону, решил заглянуть сюда: его внимание привлекла яркая вспышка света, длившаяся секунды, как будто кто-то сигналил ему. Разумеется, это была пирамида, теперь Уэст это точно знал. Расположенные один над другим ряды бутылок, которые улавливали и отражали свет.

Позади пирамиды среди зубчатых валунов стоял обычный космический барак. Но — никакого движения, никаких признаков жизни. Никто не распахнул входную дверь, чтобы его поприветствовать. «Странно, — подумал он. — Разве так встречают гостей, если, конечно, они вообще сюда прилетали».

Возможно, пирамида действительно была сигнальным устройством, хотя это был довольно неудобный способ передачи сигналов. Это скорее походило на выходку сумасшедшего. Если задуматься, любой, кто был в достаточной степени ненормальным, чтобы жить на спутнике Плутона, мог стать создателем пирамиды из бутылок.

Спутник был настолько незначительным, что даже не имел названия. Космонавты, в тех редких случаях, когда о нем заходила речь, просто называли его «спутник Плутона», и этого было вполне достаточно.

Никто больше не посещал эту часть космоса. «Между прочим, — отметил