Стая - Франк Шетцинг

Она пронесла тебя немного и вытолкнула.

И ты снова отправилась к северу, на глубине 800 метров. Все моря выталкиваются из кругового Антарктического течения. Некоторые воды попадают назад, на антресоли Атлантики, другие в Индийский океан, а большинство в Тихий, как и ты. Прильнув к западному южноамериканскому склону, ты устремишься к экватору, где тебя подхватит Пассатное течение, разогрев тропической жарой. Ты поднимешься на поверхность, и тебя утянет на запад, в мешанину Индонезии: острова и островки, течения, водовороты, мели и воронки — кажется, отсюда уже никогда не выбраться. Южнее тебя прогонит мимо Филиппин и через Макасарский пролив. Ты могла бы проскочить через пролив Ломбок, но есть обходной путь восточнее Тимора, он приведёт тебя, наконец, в открытый Индийский океан.

Теперь к Африке.

Тёплая мелкота Аравийского моря насытит тебя солью. Вдоль Мозамбика ты отправишься на юг, теперь твоим спутником станет течение мыса Игольного. Ты понесёшься всё стремительнее в предвкушении встречи с родным океаном, ввергнешься в приключение, которое стоило жизни многим морякам, — мыс Доброй Надежды, — и тебя отбросит назад. Слишком много течений сталкивается здесь. Просто какая-то антарктическая площадь Этуаль в пятницу после обеда. Как ни старайся, вперёд не продвинешься. В конце концов ты отделишься от основного потока в водоворот и только так проберёшься в Южную Атлантику. Экваториальное течение пригонит тебя и подобных тебе на запад, колоссальная воронка закружит вас мимо Бразилии и Венесуэлы до Флориды, и там вы разлучитесь.

Ты достигла Карибского моря, места зарождения Гольфстрима. Заряженная тропическим солнцем, ты начинаешь путь наверх, к Ньюфаундленду и дальше в направлении Исландии, ты гордо скользишь по поверхности и щедро отдаёшь своё тепло Европе, как будто у тебя его немерено. Незаметно тебе становится холоднее, а испарившаяся вода Атлантики оставляет тебе бремя соли, которая всё тяжелее нагружает тебя, и вот ты снова оказываешься в Гренландском бассейне, откуда начинался твой путь.

Ты провела в пути тысячу лет.

С тех пор, как Панамский перешеек отделяет Атлантику от Тихого океана, — более трёх миллионов лет, — частицы воды проделывают именно этот путь. С тех пор считается, что только сдвиг континентов мог бы изменить термическую циркуляцию. Считалось! Человек вывел климат из равновесия. И пока специалисты рассуждали, приведёт ли потепление к таянию полярной шапки и к остановке Гольфстрима, он уже остановился, потому что его остановили Ирр. Они остановили странствие частичек, они остановили обогрев Европы, они остановили будущее самозваной человеческой расы. Поскольку они знают точно, что произойдёт, если остановится циркуляция, — в отличие от их врагов, которые никогда не знали, какие последствия вызовут их действия, которые никогда не помнили о будущем, потому что у них нет генетической памяти — знания, как из начала получается конец, а из конца начало земного творения.

Тысяча лет, маленькая частица. Пройдёт больше десяти человеческих веков, а ты лишь раз обежишь вокруг света.

Тысячи таких путешествий — и морское дно полностью обновлено.

Сотни таких обновлений — и моря исчезнут, одни континенты оторвутся друг от друга, а другие срастутся, возникнут новые океаны, лицо Земли преобразится.

Одна секунда твоего путешествия, частица, — и возникнет и прейдёт простейшая жизнь. Наносекунда — и элементарные частицы изменят своё положение. В ещё более короткое время происходят химические реакции.

Где-то посередине — человек.

И над всем — Ирр.

Океан, осознающий себя.

Все живые существа образуют единую ткань, опутывающую Землю. Все нераздельно связаны друг с другом в отношения пропитания. Простое обменивается со сложным, много живого уже исчезло навеки, что-то развивается заново, а некоторые от века были здесь и будут населять Землю, пока она не рухнет на Солнце.

Где-то посередине — человек.

Где-то во всём этом — Ирр.

Что ты видишь?

Уивер чувствует нечеловеческую усталость, будто она уже много лет в пути. Усталая маленькая частица, одинокая и печальная.

— Мама? Папа?

Она заставляет себя взглянуть на контрольную панель.

Давление внутри — о’кей. Кислород — о’кей.

Наклон: нуль.

Нуль?

«Дипфлайт» лежит плашмя. Он лежит на дне. Она внезапно очнулась и ободрилась. Скорость погружения тоже нулевая.

Глубина: 3466 метров.

Вокруг чернота.

Она едва отважилась глянуть на часы, боясь увидеть там что-нибудь ужасное: что миновали часы, что у неё не хватит кислорода на всплытие. Но цифры показывали, что она начала спуск 35 минут тому назад. Нет, она не вышла за пределы. Лишь момент приземления пропустила, хотя всё сделала правильно. Винты остановлены, системы активны. Она могла бы начать подъём хоть сейчас.

И тут вдруг всё началось.

* * *

Коллектив

Сперва Уивер подумала, что это обман зрения. Мерцание, будто кто-то сдул голубую пыль с гипертрофированной ладони, она покружилась и улеглась.

Новое свечение — на сей раз ближе и на большей площади. Оно стягивалось над лодкой, так что Уивер пришлось задрать голову. То, что она увидела, напомнило ей космическое облако. Невозможно сказать, как оно далеко и как велико, но чувство такое, что ты не на дне моря, а на краю далёкой галактики.

Потом голубизна размылась, а облако увеличилось, медленно опускаясь на батискаф.

Она вдруг поняла, что лежать на дне — не лучшая идея, если она хочет выгрузить Рубина.

И для этого сейчас самый подходящий момент. Сейчас или никогда.

Она завела моторы и приподняла «Дипфлайт», взбаламутив осадок. Над чёрным горизонтом задрожали молнии, и Уивер поняла, что слияние состоялось.

Коллектив был большой. «Дипфлайт» висел посреди слившегося облака. Уивер знала, что желе способно сжаться до очень плотной ткани. Ей не хотелось думать о том, что произойдёт с батискафом, если вокруг него сомкнётся мускул из одноклеточных. Примерно так, как могучая пятерня раздавливает сырое яйцо.

Она поднялась метров на десять над дном. Этого будет достаточно. Пора.

Нажать на кнопку — и всё произойдёт. Как бы не открыть от страха собственный колпак, тогда она мгновенно погибнет. На глубине три с половиной километра давление составляет 385 атмосфер. Расплющит в лепёшку.

Крышка колпака второго пилота встала вертикально. Воздух взрывообразно выстрелил в воду и приподнял тело Рубина вверх. Уивер ускорила свой подводный самолёт, хотя с открытым колпаком он был трудноуправляем, и тут же резко бросилась вниз, отчего Рубин окончательно катапультировался. Он парил чёрным силуэтом на фоне голубых молний. Чужое жизненное пространство смяло его ткани и органы, раздавило череп, сокрушило кости и выдавило из него наружу все жидкости.