Тренировочный полет - Гарри Гаррисон

А ведь я закрыл ее, уходя! И запер! Всегда так делал, чтобы у кого-нибудь из экипажа не возникло соблазна умыкнуть мои вещи или последние деньги.

Я в бешенстве распахнул дверь. Согласен, это было глупостью. Если бы я благоразумно задержался у порога, то представил бы себе мускулистого налетчика с моим бумажником в одной руке и куском свинцовой трубы – в другой. По башке – и за борт, не самый интересный финал. Но я не взялся за ум у порога, не побежал за помощью, а ворвался в каюту.

Возле моего открытого чемодана, с моим паспортом в руке, стояла Таму.

От такой картины я просто обмер. А вы что сделали бы на моем месте? Я по-прежнему был в бешенстве, оно-то мне и помогло.

– Ты вломилась в мою каюту! Ты крадешь мой паспорт?

– Какие жестокие слова! Дверь была не заперта, я просто вошла. И ничего не украла.

– А что у тебя в руке?

– Я только посмотрела. Очень интересный документ.

– Ну конечно, такой интересный, что мимо пройти невозможно. А ну, отдай.

Она несколько секунд помедлила, пристально глядя на меня, потом сказала:

– Мне бы все-таки хотелось изучить его получше. Пусть он еще немного побудет у меня, ладно? Я обязательно верну, мне ничего другого не остается.

Ничего другого? О чем это она? Я все еще злился.

– Ты, естественно, можешь его изучить. Но изучение стандартного синего американского паспорта с напечатанным на его страницах номером стоит сто долларов в час.

– Вполне приемлемо. У меня есть сто долларов.

И названная сумма действительно нашлась в маленьком кошельке, извлеченном откуда-то из черных шелков. Пять двадцаток как с куста. Они легли на мою ладонь, и Таму очутилась за дверью, прежде чем я осознал случившееся.

Сто баксов. Они хрустели и пахли как настоящая зелень. Они и были самые настоящие. Через минуту это мое предположение подтвердил стюард, выдав две бутылки настоящего скотча и сдачу. Он даже улыбался, вдохновленный грандиозностью сделки. Виски был исключительно вкусен, и второй стакан отправился вдогонку за первым, а вместе они всего меня согрели изнутри.

За что мне заплатили такие деньжищи? Лучше не спрашивайте. Есть время задавать вопросы, а есть время тратить деньги. Позади осталась Европа, впереди лежала Америка. Поблизости таинственная женщина, а еще ближе, в кармане, без малого сотня баксов. И у меня есть доступ к морю разливанному алкогольных напитков. Один матросик давеча предлагал пакетик травы, судя по виду, вполне приличной, но мне это было не по средствам. А теперь я богач! Черт с ними, с тайнами и женщинами, – меня ждут более простые и доступные радости жизни, как говорят поэты!

И я накирялся-накурился в зюзю, в дымину, в хлам. Может, сыграла свою роль долгая абстиненция, может, сказались тревожные раздумья о будущем, а может, загадочная церэушница, арабская Мата Хари, так пагубно повлияла на меня. А может, я просто идиот. Ведь знаю на своем горьком опыте, что бухло с дурью не дружат, – нет бы соблюсти это золотое правило минувшей ночью. Я сидел на кормовом подзоре, пил, курил и пялился на звезды, а те вытворяли такое! Просто чудо, что я не свалился за борт и не утонул.

Бог знает сколько времени спустя я обнаружил, что виски и марихуана закончились, и подумал, нельзя ли сейчас же добыть еще, а еще подумал, остались ли деньги, а еще подумал, что раз при мне их нет, то пора найти свою каюту. Причем мысли мои вовсе не выстраивались тогда в столь простую и логичную цепочку, но тем не менее они протащили меня по палубе, затем по трапу, затем по коридору. Подробностей моего продвижения память не сохранила, остался лишь сумбур вроде отвратительно смонтированного фильма – сплошная чехарда эпизодов. И вот я у двери, напрягаю глаза, чтобы разобрать номер, а потом еще сильнее напрягаю мозги, чтобы понять смысл этого номера.

Смысл заключался в том, что это была ее каюта.

– Ее каюта, – важно доложил я себе.

В каюте мерцал яркий голубой свет, я его видел в щели под дверью, но интереса это явление не вызвало.

– Мой паспорт. Ты арендовала мой паспорт, и час уже истек. Верни мой паспорт…

Твердя «паспорт, паспорт», я размахивал руками – искал опору в темноте. Но вместо твердой стены нашел мягкую женщину. Мои ладони побывали на ее плечах, потом на спине; наконец я понял, что касаюсь не ткани, а кожи.

– Таму…

– Энди, уходи из моей каюты. Утром поговорим.

– Таму… – Я привлек ее к себе.

– Прошу тебя, не надо. Я не думаю, что это правильно.

Какая бархатистая у нее кожа!

– Энди, давай не будем сейчас спорить. Словами «да» или «нет» тут ничего не объяснишь, и то, что ты называешь моралью, не имеет к этому никакого отношения. Что ты собираешься делать?

Я сделал, что собирался. Очень уж сильно хотелось. И мы больше не спорили.

С койки мне удалось сползти лишь в середине дня, и, кроме как ползать, я не мог ничего. Лежал я у себя в каюте, и думать о том, как здесь очутился, совершенно не хотелось. Память о событиях этой ночи возвращалась крайне медленно. Я наглотался аспирина и еще каких-то таблеток, принял холодный душ и позвонил буфетчику; тот в конце концов появился и за бешеные чаевые принес уйму черного кофе в столь некофейное время суток. Его глаза, по обыкновению, были полны сочувствия, для которого, впрочем, на сей раз имелись все основания.

Когда память восстановилась, а с ней худо-бедно и здоровье, я заулыбался в зеркало. А плавание-то, как ни крути, получилось недурственное. Освежившийся и побритый, я, насвистывая, прошелся до каюты Таму, распахнул дверь и нежно произнес:

– Приветик!

Но там никого не оказалось. Каюта была аккуратно прибрана, вещи заперты в больших чемоданах, никакой одежды и туалетных принадлежностей не видать. Только американский паспорт лежал на столике. Мой? Нет, мой остался у меня в каюте, я его там нашел и сразу припрятал.

Я раскрыл паспорт на первой странице и увидел фотографию с официальными красными и синими буковками по краю. Со снимка на меня смотрела Таму.

Этого не могло быть, но это было. Она, только не в черных шелках, а в белой блузке. На соседней странице имя и фамилия: Тамми Савани. Таму Савафи? Место рождения: США, Коннектикут. Неужели капитан прав насчет ЦРУ? Или она не за наших, а за русских? Вот для чего ей понадобился мой паспорт…

– Когда насмотришься вдоволь, отдашь? – спросила она, стоя в каюте спиной к закрытой двери.

– Ты американка?

– Нет.

– Значит, советская шпионка, или пекинская диверсантка, или…

– Ни то, ни другое, ни третье. Если захочешь выслушать, я расскажу.

– Давай рассказывай. – Я бросил паспорт на столик и рухнул на сиденье. Головная боль молотом стучала по темени, и это в придачу к разброду в мозгах и общему недомоганию.