Горбачев. Его жизнь и время - Уильям Таубман

Горбачев покинул зал, объявив: “Перерыв!” – не хотел, чтобы его уход был расценен как окончательный. Он спустился на первый этаж, в Каминный зал, и вместе с помощниками выработал следующий компромисс: республиканским лидерам предлагалось подписать договор не лично, а попросить об этом свои парламенты. Вскоре оставшиеся наверху советские вожди отправили вниз двух переговорщиков – Ельцина и Шушкевича.

– Ну вот, нас делегировали на поклон – к царю, к хану, – начал с нападения Ельцин.

– Ладно, ладно, царь Борис, – ответил с улыбкой Горбачев, – все можно решить, если честно сотрудничать.

Так ему казалось. Ельцин согласился оставить в проекте договора формулировку “конфедеративное союзное государство” – ее и другие поправки должны были рассмотреть парламенты республик, при этом лидеры одобрили временные рамки ратификации договора – до конца 1991 года. Однако передача Союзного договора в парламенты была верным способом сорвать все сроки[2113].

Ответ Украины стал решающим фактором. Представители самой большой республики не присутствовали на последних двух встречах Госсовета. В заседаниях участвовали Россия, Белоруссия, Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, 14 ноября присоединился Азербайджан, а 25 ноября – Узбекистан. 1 декабря Украине предстояло решить важнейшие вопросы: во-первых, выбрать президента республики, а во-вторых, проголосовать за или против отделения от того, что осталось от СССР. Во время сессии 25 ноября Ельцин предупредил Горбачева, что без Украины Союза не будет. “И наоборот, – парировал Горбачев. – Если откажемся от Союза, это будет подарок сепаратистам”[2114].

Надвигался декабрь, и опросы общественного мнения показывали, что количество украинцев, собирающихся проголосовать за независимость, увеличивается. То же самое касалось этнических русских, проживающих в восточных и южных регионах страны. За отделение от Союза выступали также украинские коммунисты, которые надеялись таким образом восстановить свою попранную репутацию. Их лидер Кравчук, боровшийся за президентское кресло, в одночасье превратился из коммуниста в националиста. Президент Буш, который по-прежнему поддерживал Горбачева в попытке сохранить демократический союз, поддался давлению со стороны демократов и украинских эмигрантов в США, поскольку нуждался в их избирательных голосах, и 28 ноября заявил делегации американских украинцев, что признает независимость Украины, “не ожидая благословения Москвы”. Украинцы передали новость в Washington Post, и Горбачев почувствовал себя преданным, о чем и сообщил Бушу, но крайне вежливо, как и подобало политику, по-прежнему зависящему от “своего друга” в Вашингтоне[2115].

Результаты украинского референдума потрясли всех. Явка избирателей составила 84 %, и свыше 90 % проголосовали за независимость: более 83 % в самой восточной области – Луганской, столько же – в Донецкой, более 54 % – в Крыму, где 60 % населения составляют этнические русские, и 57 % – в Севастополе, где расположен штаб советского Черноморского флота[2116].

Несмотря на все сигналы, Горбачев ожидал, что украинцы откажутся от независимости[2117]. Даже после референдума он не терял надежду, что Украина продолжит переговоры о новом Союзном договоре, как поступили другие республики, объявившие о своей независимости после августовского путча. На следующий день, когда Ельцин предложил обсудить четырехсторонний союз – Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан – Горбачев возмутился: “А мне где там место? Если так, я ухожу. Не буду болтаться, как говно в проруби”[2118].

Горбачев спешно договорился о встрече с Ельциным, Кравчуком, Шушкевичем и Назарбаевым и назначил ее на 9 декабря. Однако 8 декабря лидеры России, Украины и Белоруссии решили судьбу советского народа без него, собравшись втроем в Беловежской Пуще – заповеднике, созданном для сохранения последних европейских зубров, к северу от Бреста, на польско-белорусской границе. В лесистой рекреационной зоне заповедника располагался роскошный дом, где останавливались лидеры советских республик и стран Варшавского договора, чтобы поохотиться – вероятно, не на зубров – и обсудить различные вопросы. Руководители трех славянских республик также планировали только побеседовать. Ельцин обещал Горбачеву, что попытается убедить Кравчука одобрить последний проект Союзного договора, и, видимо, обещание он сдержал, хотя мера его энтузиазма неизвестна. Однако Кравчук отказался подписывать проект, и лидеры приступили к рассмотрению новой альтернативы – Содружества Независимых Государств. Материалы для обсуждения были очень кстати заранее подготовлены помощником Ельцина Геннадием Бурбулисом. На бумаге проект СНГ напоминал ноябрьский вариант Союзного договора: оба они предполагали создание “сфер совместной деятельности” и единого командования “объединенными вооруженными силами”. Однако, заменив президента, парламент, Госсовет и правительство на “координирующие органы Содружества”, три мятежника фактически упразднили СССР[2119].

Ельцин впоследствии расскажет, что встреча проходила в обстановке сверхсекретности и резиденцию охраняло особое спецподразделение. Все участники были крайне напряжены, потому что боялись реакции Горбачева. “А ведь достаточно одного батальона, чтобы всех нас тут прихлопнуть”, – заметил председатель белорусского КГБ[2120].

Горбачев ничего не знал о беловежской встрече, пока 8 декабря ему не позвонил Шушкевич. Перед этим Ельцин связался с министром обороны СССР Евгением Шапошниковым и заручился его поддержкой, назначив его командующим стратегическими силами СНГ. Затем Ельцин переговорил с президентом Бушем, который вежливо его выслушал и пообещал изучить текст соглашения. Только после этого лидеры соизволили сообщить обо всем Горбачеву.