«Профессор накрылся!» и прочие фантастические неприятности - Генри Каттнер

милостивым богом. Верящим в принцип самоопределения. Вмешиваться – не его задача.

Прошло достаточно времени. Он шагнул на Путь и доехал до станции пневмомобилей. В машине взялся за ремень – от ускорения его всегда тошнило – и откинулся назад, дожидаясь, когда пройдет временное головокружение.

Через пятнадцать минут он вышел у Ворот. Там дожидалась группа мужчин в военной форме. Заметив его, они едва заметно насторожились. Но сказалась выучка. Никто даже не дернулся за пистолетом.

Навстречу им шагал бог.

Кэмерон ужинал с Нелой. Даже глядя на ее спокойное, дружелюбное лицо, он не чувствовал себя в безопасности. Ее кожа могла стечь с черепа прямо у него на глазах, и тогда…

Из динамика лилась тихая музыка. В комнате пахло свежей сосной. Кэмерон взял ложку, но сразу положил обратно и потянулся за графином.

Вода была теплой и солоноватой. Его вкусовые рецепторы такого не ожидали и возмутились. Но он смог поставить стакан на стол, выплеснув лишь несколько капель.

– Мандраж? – спросила Нела.

– Просто устал.

– Вчера вечером тебя тоже трясло. Боб, нужно отдыхать.

– Возьму отпуск, пожалуй, – ответил Кэмерон. – Не знаю только когда…

Он снова попробовал воду. Та оказалась ледяной и очень кислой. Он резко отодвинул стул:

– Пойду прилягу. Не волнуйся. Сиди. У меня просто разболелась голова.

Нела знала, как он не любит, когда с ним нянчатся.

– Позови, если понадоблюсь, – кивнула она и продолжила есть. – Я буду рядом.

Наверху Кэмерон улегся в кровать. Сначала она показалась приятно мягкой, и он расслабился, но вскоре она стала слишком мягкой, настолько, что он начал тонуть в пушистой воздушной пустоте, чувствуя тошноту, что всегда бывало с ним в лифтах.

Он поднялся и прошелся по комнате, стараясь не глядеть в зеркало. Последний раз, когда смотрелся в него, по стеклу прошла рябь.

Он ходил и ходил.

Ходил кругами. Но вдруг обратил внимание, что все время обращен лицом к одной точке, к одной и той же картине на стене. Он как будто кружился на диске музыкального проигрывателя.

Он застыл, но комната продолжила кружиться. Кэмерон опустился на стул, закрыл глаза и попробовал отрешиться от всех внешних ощущений.

Галлюцинация или реальность?

Гораздо опаснее, если реальность. Замешаны ли в этом Сет и Бен Дюбро? Их намеки на готовящееся покушение, несомненно, были отводом глаз. В других обстоятельствах он мог бы поверить. Но с галлюцинациями… Ему было трудно думать.

Может, в этом и состоит замысел. Может, ему намеренно мешают думать.

Удалось сосредоточиться на полусформулированных мыслях. Нужно притвориться, что эти… атаки чисто субъективны. Что они достигли нужного результата.

Но он понимал, что психическое вторжение было вполне объективным.

Знал, что его преследуют. Другие не замечали того, что с ним происходит. Преследователи были хитры. Они твердо решили свести его с ума: вопрос – почему? Потому что он владеет ценной информацией? Потому что занимает важный пост?

Все эти доводы сводились к одному. У него паранойя, систематическая мания преследования.

Кэмерон осторожно встал и скривился. Опять то же самое. И как обычно, неожиданное.

Он спустился, шагая по лестнице медленно и неуклюже. Увидев его осунувшееся, посеревшее лицо, Нела охнула:

– Боб, что с тобой?

– Я лечу в Нижний Манхэттен, – едва шевеля губами, произнес он. – Там есть хороший врач, Филдинг.

Нела подскочила к нему и обвила руками шею:

– Дорогой, не буду докучать тебе расспросами.

– Спасибо, Нела, – ответил Кэмерон и поцеловал ее.

Затем он, пошатываясь, вышел к вертолету, вспомнив старую сказку про русалку, променявшую хвост на человеческие ноги. Это дорого ей обошлось. С тех пор русалка ходила как будто на ножах, которые, хоть и были мнимыми, не становились от этого менее острыми.

Морщась на каждом шагу, Кэмерон добрался до ангара.

– Я не пью, – сказал математик, – но держу немного бренди для гостей. Или вы предпочитаете «Пикс»? У меня где-то завалялся. Его я тоже не принимаю, но…

– Спасибо, обойдусь, – ответил Дюбро. – Мистер Вуд, мне просто нужно с вами кое-что обсудить.

Он положил папку на колени и посмотрел в упор на математика. Высокий, худощавый мужчина в старомодных бесконтактных очках неловко устроился в мягком кресле. Его русые волосы были аккуратно причесаны. Комната содержалась в чистоте, нигде ни пылинки, что разительно отличало ее от захламленной эклектичной лаборатории Пастора.

– Мистер Дюбро, речь пойдет о работе на армию? Я уже занят этим в Нижнем Орлеане…

– Да, знаю. Я изучил ваше досье. По всему выходит, что вы высококвалифицированный специалист.

– Ну… спасибо, – промямлил Вуд. – Я… спасибо.

– Разговор конфиденциальный. Мы здесь одни?

– Я холостяк. Дома никого. Как я понимаю, вы из психометрии? Не вижу, как это пересекается с моей профессией.

– Мы, знаете ли, в каждой бочке затычка. – По внешнему виду собеседника Дюбро ни за что бы не сказал, что Вуд имеет несколько докторских степеней и опубликовал множество статей, в которых раскрывались весьма любопытные математические теории. – Дело вот в чем. Вы ведь увлекаетесь сказочными шахматами?

Вуд недоумевающе уставился на него:

– Ну да. Да. Но…

– Я спрашиваю не просто так. Сам я не играю. Объясните, в чем вообще суть этих шахмат?

– Ну… хорошо. Но заметьте, это всего лишь хобби. – (Дюбро показалось, что Вуд слегка покраснел, доставая стопку шахматных досок и выкладывая их на стол.) – Ума не приложу, что вам от меня надо, мистер Дюбро…

– Я хочу узнать, что такое сказочные шахматы. Только и всего.

Вуд сразу стал меньше стесняться.

– Вариант классических шахмат, ничего более. Году в тысяча девятьсот тридцатом несколько игроков занялись исследованием возможностей, которые предоставляли традиционные шахматы. Эти игроки чувствовали, что диапазон шахматных задач, вариативность ходов и так далее, весьма ограниченны. Так появились сказочные шахматы.

– И?..

– Вот игровая доска – восемь на восемь клеток. Вот привычные шахматные фигуры: король, ферзь, конь, слон, ладья, пешка. Конь ходит на две клетки прямо и потом на одну под прямым углом или сначала на одну, потом на две. Ладья ходит строго по прямой, слон – по диагонали своего цвета. Цель, разумеется, поставить противнику мат. У шахмат множество вариантов, но некоторые действия невозможны на обычной доске – геометрия не позволяет.

– Вы используете другую доску?

– В сказочных шахматах можно пользоваться фигурами с разными способностями и досками разных типов. Например, с модифицированным пространством, как, например, эта. – Вуд продемонстрировал прямоугольную доску, восемь клеток на четыре. – Вот другая, девять на пять. Вот побольше, шестнадцать на шестнадцать. А вот сказочные фигуры.

Перед Дюбро выстроились незнакомые фигуры.

– Кузнечик. Ночной всадник – как конь, только может ходить несколько раз подряд в одном направлении.