Нюрнбергский набат. Репортаж из прошлого, обращение к будущему - Александр Звягинцев

То, что я вам изложил, относится к предварительной процедуре подготовки нацистами расправы со своими жертвами. Мы знаем, с какой жестокостью она проводилась. После этого иногда следовал суд. По нашему мнению, он был пародией на суд. Судебное преследование основывалось на праве, которое мы отвергаем как совершенно бесчеловечное. Об этом будет говорить мой коллега господин Эдгар Фор во второй части изложения о германских зверствах в западных странах.

Нам достаточно знать, что германское право, которое действовало в отношении граждан западных оккупированных стран, не смирившихся с разгромом своих стран, признавало только одну кару — смертную казнь. Все это делалось по безжалостным приказам одного из этих людей — Кейтеля. Один из приказов содержится в оглашенном уже документе Л-90, который представлялся под номером США-224. Строчка 5: «…За поступки такого рода кара, лишающая свободы, и даже пожизненное заключение считаются признаком слабости. Добиться эффективности можно только смертной казнью или такими мерами, которые обусловливают незнание населения о судьбе виновных. Угон в Германию как раз достигает этой цели».

Нужно ли это комментировать? Следует ли удивляться тому, что этот военачальник отдает приказы юстиции? То, что мы знаем о нем со вчерашнего дня, позволяет нам сомневаться в том, что он представляет собой только военачальника. Мы процитировали вам его собственные слова: «Добиться эффективности можно только смертной казнью».

«Если суд не может приговаривать к смертной казни, — продолжает Кейтель, — тогда пусть ссылают!» Я думаю, господа судьи, вы разделяете мое мнение, что когда такие приказания отдаются суду, то о правосудии не может быть речи. Во исполнение этого приказа те из наших соотечественников, которые не были приговорены к смертной казни и немедленно казнены, были угнаны в Германию.

…С вашего разрешения, мы будем продолжать представление доказательств о немецких зверствах в западных странах Европы с 1939 г. по 1945 г., которые, за исключением отдельных фактов, составляют преступления против общего права. Все эти преступления шли одинаково от нацистского террора, задуманного и исполненного, как средства управления всеми порабощенными народами.

Люди, арестованные в странах Запада, отсылались в Германию, где их заключали в лагеря или в тюрьмы.

На странице 35 документа РФ-274 Трибунал прочтет, что тюрьма в Кельне, где было заключено очень много французов, расположена между товарной станцией и главным вокзалом… Во время бомбардировок заключенные тюрьмы не имели права выходить в бомбоубежище. Они оставались запертыми в своих камерах даже в случаях пожара.

Жертвы от бомбардировок в тюрьмах были весьма многочисленны. Помещения были грязные, сырые. В Экс-ла-Шатле арестованных было в 3–4 раза больше, чем позволяло помещение.

В тюрьме в Мюнстере женщины в ноябре 1943 г. находились в полуподвале без воздуха. Во Франкфурте арестованные вместо камер имели нечто вроде железных клеток размером два на полтора метра. Все было лишено какой-либо гигиены. В Экс-ла-Шатле, как и во многих тюрьмах, арестованные имели только одно ведро посреди комнаты, и было запрещено освобождать его в течение дня.

Питание было очень скудное. Заключенные привлекались к неимоверно трудным работам в военной промышленности, в промышленности по производству продуктов питания, на текстильных фабриках. Каковы бы ни были исполняемые работы, они длились по крайней мере 12 часов. В Кельне, например, работали с 7 часов утра до 21 или 22 часов вечера, то есть 14–15 часов подряд.

Политические заключенные должны были нередко собирать неразорвавшиеся бомбы. (Это — официальный немецкий текст главного прокурора Кельна.)

Санитарного контроля не существовало. Никаких профилактических мер в тюрьмах против эпидемий не принималось. Врач-эсэсовец применял противопоказанное лечение.

В Диецсторлапе начальник тюрьмы Гаммрад, бывший майор германской армии, одобрительно смотрел на то, как стража из отрядов СА или СС била заключенных.

Дизентерия, дифтерит, легочные заболевания, плевриты не освобождали больных от работы, и больные работали до изнеможения; только в исключительных случаях они направлялись в госпиталь.

Бесконечные издевательства… В Магдебурге тех, кто не подчинялся, заставляли сто раз становиться на колени перед стражей. Допросы проводились так же, как и во Франции, грубо, и допрашиваемых почти всегда морили голодом.

В Асперге врач заставлял делать уколы в сердце арестованным, эти уколы были смертельны. В Кельне осужденные на смерть всегда заковывались в цепи. В Зонненбурге умирающим давали выпить какую-то зеленоватую жидкость. В Гамбурге евреи должны были сами себе рыть могилы, пока не падали туда изнуренными. Так было и с бельгийцами, и с французами, и с голландцами, гражданами Люксембурга, датчанами, норвежцами, заключенными в немецких тюрьмах…

В Берлине, в тюрьме Бере, еврейских детей убивали на глазах их матерей.

Стерилизация мужчин подтверждается немецкими документами, в частности досье прокурора Кельна. Это досье содержит документы, которые указывают также, какую роль играли заключенные дети. Они должны были работать внутри тюрьмы.

Немецкий официальный текст уточняет вопрос о казнях.

Осужденных гильотинировали. Почти все обвиняемые, как гласят немецкие документы, протестовали против гильотинирования, а не расстрела за свои патриотические действия, вменяемые им в вину как преступные.

Среди убитых в Кельне находились дети и женщины.

Кейтель всегда отклонял ходатайства о помиловании, которые ему представлялись.

Как бы тяжелы, а иногда ужасны ни были условия для людей, находившихся в тюрьмах, они все-таки были намного менее жестокими, чем условия для тех французов, которые имели несчастье находиться в концентрационных лагерях, о которых Трибунал уже знает. Мои коллеги из союзных наций дали подробное изложение по этому поводу, и Трибунал помнит карту, указывающую места расположения этих лагерей, существовавших в Германии и оккупированных странах.

Мы не будем возвращаться к географическому положению этих лагерей. С разрешения Трибунала на сегодняшнем вечернем заседании я изложу условия, в которых французы и люди других национальностей оккупированных стран доставлялись в эти лагеря.

При отправлении заключенные — жертвы произвольных арестов — были собраны во Франции в тюрьмах или других сборных пунктах.

Главный лагерь сборных пунктов во Франции — это Компьен, откуда увозили почти всех высылаемых в Германию. Были еще два других лагеря сборных пунктов — это Бон-ля-Роланд и Питивьер, предназначавшиеся для евреев, и Дранси.

Условия для людей, заключенных в эти лагеря, приближаются к тем, которые были в германских тюрьмах.

Чтобы избежать возможности загромождения судебного заседания цитатами, которые походят друг на друга, мы ограничимся чтением Трибуналу отрывка из показания господина Жакоба относительно немецкого Красного Креста.

«Нас посетили несколько немецких видных лиц, таких как Штюльпнагель, дю Пати де Клам — комиссар по еврейским делам, подполковник барон фон Берг — вице-президент немецкого Красного Креста. Этот фон Берг очень любил зрелища и церемонии. Он всегда носил значок Красного Креста, что не мешало ему быть бесчеловечным и вором.