История Дома Романовых глазами судебно-медицинского эксперта - Юрий Александрович Молин

Рассказывая об окружении Константина Константиновича, невозможно, хотя бы кратко, не упомянуть об его младшем брате, Дмитрии. Они вместе росли, воспитывались, напитались верой православной, рядом шли по жизни, деля ее радости и невзгоды. Дмитрий Константинович, являясь членом Императорского Дома, племянником Александра II и двоюродным братом Александра III, благодаря скромности и застенчивости, был мало известен в России. К сожалению, известность пришла к нему много позже, уже в наши дни, когда стали известны обстоятельства мученической гибели этого замечательного человека.

Третий сын генерал-адмирала Константина родился 1 июня 1860 года и получил традиционное великокняжеское воспитание. Всю жизнь он отдал русской армии, служил в Конном полку, затем командовал лейб-гвардии Конно-гренадерским полком, непосредственно участвуя в боевых операциях. Убежденный холостяк, никогда не имевший семьи, он обитал попеременно в Константиновском дворце, доставшемся ему по завещанию отца, в Павловске, в доме матушки, и в Мраморном дворце, в семье старшего брата, где он был уважаем и востребован как друг, сподвижник, единомышленник. С какой любовью вспоминал о нем племянник Гавриил в своих мемуарах: «Каждый день перед тем, как нас укладывали спать, к нам приходил дядя Дмитрий… Он тоже жил в Мраморном дворце и служил в то время в Конной гвардии. Мы очень любили дяденьку, бежали к нему навстречу и бросались на шею. Он любил шутить над нами. Показывая Иоанчику конец ремня, которым он затягивал рейтузы, говорил, что это – его хвост. При этом Иоанчик чуть не плакал, страшно боясь этого “хвоста”».

Будучи Главноуправляющим государственного коннозаводства, он многое сделал по развитию в стране этой отрасли, поставлявшей лошадей для гражданских, военных и спортивных нужд. Дмитрий Константинович был человеком высоких гуманистических принципов, не раз заявлял о том, что великие князья должны отказаться от высоких постов, которые они занимали «по традиции». Он оказался среди оппозиционных Романовых, подписавших письмо Николаю II в связи с гибелью Распутина. Интересные воспоминания оставил о князе А.А. Мосолов (1992): «Я ближе сошелся с Дмитрием Константиновичем на “лошадином вопросе”. Узнав Его Высочество и преодолев его застенчивость, я искренне привязался к нему. Когда Александр III поручил брату произвести опыт снаряжения кавалерии лошадьми через государственное коннозаводство[244], Великий Князь просил Государя дать ему в помощь меня как более опытного в приемке лошадей. В течение многих лет я помогал Великому Князю, состоя при военном министре по кавалерийской части». А.А. Мосолов рассказал о фактах благотворительной деятельности Великого Князя, которому доставляло радость, оказавшись в командировке, в какой-нибудь глуши, пожертвовать крупную сумму маленькому сельскому храму. Дмитрий Константинович всю жизнь занимался благотворительностью. На его средства содержались: церковь Преображения Господня в Стрельне, древнейшая на южном побережье Финского залива; Александро-Невская церковь в Большом Стрельнинском дворце; Александро-Невский храм братства «Помощь ближнему». В 1917 году он начал постройку гарнизонной церкви, пожертвовал участок земли для учреждения подворья Казанской Амвросиевской Шамординской пустыни; часовню подворья освятил Святой Преподобный Анатолий Оптинский. Большую поддержку оказывал Великий Князь народному образованию – содействовал открытию в Стрельне мужской гимназии и женского училища, а также «Попечительства о народной трезвости». Много средств вложил Дмитрий Константинович в заботу о больных и раненых во время мировой войны. В Стрельне было открыто три лазарета, сделаны пожертвования на военно-санитарный поезд. На средства Великого Князя шилось солдатское белье и комплектовались продуктовые наборы для фронта. Сам он не смог отправиться в действующую армию из-за ухудшения зрения (вынужден был постоянно носить очки с сильными стеклами).

Среди великих князей Дмитрий Константинович выделялся отличным здоровьем. Сам он связал это с закаливанием, которым занимался с детства, и с занятиями спортом. Детальное изучение архивных фондов РГИА, объединяющих документы, отображающих финансовую, медицинскую, хозяйственную стороны функционирования Двора Дмитрия Константиновича, выявило лишь единичные счета за визиты терапевта, стоматолога и рентгенолога с флюорографической установкой. При этом услугами специалистов пользовались и служащие Великого Князя за счет выделяемых им сумм. В делах сохранились счета терапевта Тимме, фельдшера-массажиста Киселева, зубного врача Кольбе (РГИА. Ф. 537, оп. 1, д. 915; 1902–1903 гг.). Князь был прекрасным профессиональным наездником и охотно учил выездке племянников. Г.К. Романов (2001) вспоминал: «После завтрака мы ездили верхом с дяденькой и братьями. Прогулка продолжалась полтора часа, какая бы ни была погода; у нас была целая система фуфаек, количество которых зависело от погоды. Этому научил нас дяденька, который ездил по три лошади в день в течение многих лет и приобрел большой опыт в способах одевания. Дяденька следил по часам за продолжительностью аллюров: сперва мы шли шагом десять минут, затем рысью десять – иначе говоря, версту шагом, две рысью – по уставу… Когда двигались шагом, часто пели песни, которым обучил нас дяденька: «За дружеской беседой», «Вечер поздно из лесочку», «Понапрасну, Ванька, ходишь».»

В начале июля 1918 года в числе других Великих Князей Дмитрий Константинович был выслан в Вологду, заключен в тюрьму. В августе он был переведен в Петроград, в «Дом предварительного заключения», «находившийся в Петропавловской крепости, где находился вместе с другими родственниками. Г.К. Романов (2001) вспоминал: «15 августа нового стиля 1918 года меня арестовали по приказанию Чека и, продержав в полном неведении несколько часов, отвезли в Дом предварительного заключения… Меня отвели на верхний этаж, в камеру с одним маленьким окном за решеткой. Камера была длиной в шесть шагов и шириной в два с половиной. Железная кровать, стол, табуретка – все было привинчено к стене. В этот же день мне удалось пробраться к Дмитрию Константиновичу. Стража смотрела на это сквозь пальцы, прекрасно сознавая, что мы не виноваты. Я подошел к камере дяди, и мы поговорили… Я нежно любил дядю Дмитрия; он был прекрасным, очень добрым человеком и являлся для нас как бы вторым отцом. Разговаривать пришлось недолго, потому что разговоры были запрещены… Тюремная стража относилась к нам хорошо. Я и Дмитрий Константинович часто беседовали с ними, и они выпускали меня в коридор, позволяли разговаривать, иногда разрешали бывать в камере дяди. Особенно приятны были эти беседы по вечерам, когда больше всего чувствовалось одиночество».

В связи с обострением политической и военной ситуации постановлением от 5.09.18 г. ВЧК было предоставлено право брать заложников из числа бывших помещиков, промышленников, сановников. Тысячи невиновных людей длительное время без суда содержались под стражей, в ужасающих условиях, уничтожались либо находились на грани жизни и смерти. Дело историка – не обвинять, а обнародовать факты и свидетельства прошлого, особенно, те, которые были сокрыты. Умышленное сталкивание различных классов и слоев, какими бы