Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи - Генри Каттнер

виду и ориентироваться мог только по зданиям, возвышавшимся над холмами. Шатаясь от усталости, он упрямо шагал вперед.

Вокруг города простирался парк, полный цветов, переливающихся всеми красками, однако цветочного аромата Доусон не почуял. Странно, что цветы раскрыты и ночью…

Воздух вдруг поплыл. Внезапно Доусон очутился перед сияющей прозрачной завесой. Это же купол, который он видел с холма! Но купол не тверд на ощупь. Это просто свет. Через него можно легко пройти.

Доусон шагнул вперед. Тотчас раздался пронзительный предостерегающий крик, и кто-то со всех ног бросился к нему. От неожиданности Доусон замер с ногой на весу – и завалился на спину, получив вспышку дикой боли в сломанной руке. Через секунду боль сделалась невыносимой.

Придя в себя, Доусон увидел склоненное над ним лицо молоденькой девушки. Она была небольшого роста, стройная и прелестная, с вьющимися золотистыми волосами и странной прической. В широко раскрытых васильково-синих глазах застыл страх.

– Какого черта? – рявкнул Доусон.

– Вы с ума сошли? – прошептала девушка. – Вы же… – Она бросила взгляд на сияющую стену и вновь посмотрела на Доусона, задыхаясь от волнения. Ее голос дрожал, словно она не верила собственным словам: – Вы же пытались дотронуться до Ограждения!

Глава 2. Тень над Утопией

Доусон изумленно уставился на девушку. Только сейчас он осознал, как необычно она произносит слова, проглатывая глухие согласные и неестественно растягивая гласные. Заднеязычные звуки она выговаривала совсем мягко, на выдохе, без напряжения мягкого нёба. А ее одежда…

На девушке был костюм из бледно-голубой эластичной ткани, которая плотно облегала фигуру от кистей до щиколоток. Туфельки на ногах казались стеклянными. Совершенно прозрачные, они тоже были эластичными – согнулись, когда девушка встала с колен.

Доусон тоже поднялся.

– Леди, что за идиотская шутка? – тихо спросил он.

Девушка нахмурилась:

– Я не понимаю, что такое «шутка». Подождите, Ограждение сейчас отключится.

Доусон проследил за ее взглядом. По диковинной завесе прошла дрожь, она засветилась ярче – и вдруг исчезла. Растаяла без следа.

– Что это было? – спросил Доусон.

Васильковые глаза внимательно рассматривали его лицо.

– Ограждение? Это… это… Но вы же должны знать! Все знают, что такое Ограждение!

Мягкие губы девушки слегка раздвинулись, обнажив великолепные зубки.

– Правда? А я не знаю. Я ведь нездешний…

– Мы ставим Ограждение всякий раз, когда надвигается шторм, – пояснила девушка. – Оно помогает защитить Дэсони от рагана… ну, от разрушения. А когда ветер стихает, мы, разумеется, отключаем ток.

– Леди, что такое раган?

Девушка махнула рукой в сторону моря:

– Сильный ветер… дождь…

– А, ураган. А этот город, значит, называется Дэсони? Никогда о нем не слыхал.

Девушка улыбнулась:

– Неудивительно, он ведь совсем маленький. Вы, наверное, из какого-нибудь большого города или даже из Европы. Какая странная на вас одежда. – Она дотронулась до руки Доусона, и тот сморщился от боли. – О, ваша рука! Вы ранены.

– Сломана, кажется. Послушайте, девушка, в вашем городишке есть врач?

– Врач… врач? Медики вылечат вашу руку. Пойдем! – Она повела Доусона к парку. – Меня зовут Бетья. Бетья Дорн.

– Давайте возьмем такси, мисс Дорн, – сказал Доусон.

Она резко остановилась и повернулась к нему.

– Подождите. «Мисс Дорн»… а еще вы называли меня «леди». Зачем пользуетесь такими старомодными словами? Я не понимаю… – Она передернула плечиками. – Я достану вам машину. Поехать с вами не могу, мне нужно рассказать Фереду о странном металлическом шаре, который я нашла на берегу.

– Это батисфера, – сказал Доусон. – Хоть и не похожа. Я только что из нее вылез.

Бетья Дорн побледнела и посмотрела на Доусона так, словно только что его увидела.

– Вылезли? Из нее? Но ведь ей сотни лет!

– Да нет, просто она так выглядит. Ее построили в прошлом году.

– Когда?

– В апреле.

– Которого года?

– Тысяча девятьсот сорокового.

Бетья отреагировала странным образом. Она быстро огляделась по сторонам, стараясь, чтобы Доусон этого не заметил. В парке, среди пышных цветов, не было ни души.

– Кто вы? – спросила она.

– Стивен Доусон. Я…

– С’ивен Доусон… Идемте со мной скорее!

Бетья потащила его за собой. На какое-то мгновение Доусон замешкался – у него зародилось некое подозрение. Зачем девушка спросила про год?

– Пошли! Я должна отвести вас к Фереду!

– Так который нынче год? – попытался узнать Доусон.

Бетья остановилась, закусила губу и наконец решилась:

– Двадцать шестой век. Год две тысячи пятьсот тридцать третий.

Доусон обмер. Значит, это правда. До сего момента он и думать боялся о такой возможности. Его удивительное пробуждение, кораллы на батисфере, этот необыкновенный город…

– Мне… нужно выпить, – хрипло сказал он. – Просто в голове не укладывается…

– Идемте же! Феред все знает, он вам поможет. Я не понимаю как… но он поймет. К тому же надо заняться вашей рукой.

Словно в тумане Доусон последовал за Бетьей через парк. Они вышли на пустынную дорогу, вымощенную каким-то белым блестящим материалом; дорога петляла среди низкой поросли. Впереди стояло нечто, в двадцать шестом веке считавшееся автомобилем – этакая овальная чаша из блестящего пластика, не более десяти футов в длину и на трех колесах.

Мягкие сиденья были Доусону знакомы, зато все органы управления заменял один-единственный рычаг с шариком на конце. Машина сидела так низко, что Доусон одним движением забрался внутрь. Бетья села рядом.

– Не пытайтесь разговаривать, просто расслабьтесь, С’ивен Доусон.

– Ладно…

Он откинулся на мягкие подушки, осевшие под его тяжестью, и стал смотреть вверх. То же небо… Интересно, созвездия изменились или нет? Вряд ли такое возможно. Ничего, скоро он все узнает. Заодно можно будет изучить городок Дэсони.

В этот момент поднялась пластиковая оболочка, образовав стенки и крышу и оставив лишь узкую горизонтальную щель, в которую посматривала девушка во время езды.

Он увидел очень немного. Автомобиль повернул, мелькнули огни других машин, проплывавших мимо, словно облака. Доусон отдыхал, закрыв глаза. Мягкое покачивание машины напомнило ему о далеком прошлом, когда они с Мэриан ехали по холмам Беркшира…

Мэриан… Она же умерла шестьсот лет назад! Превратилась в прах и лежит в могиле, которую он уже никогда-никогда не найдет. Доусон вновь остро почувствовал одиночество. И этот мягкий свет, льющийся в машину через щель, и эта тишина чужого города внезапно показались ему жуткими. Не увидеть ему больше солнца, садящегося за небоскребы Нью-Йорка, не услышать оглушительного рева метро, не ощутить порывов ветра от проходящего поезда…

Мэриан – прах! Все, что было жизнью Доусона, – его друзья, его города, его мир – превратилось в серую пыль. В груди Доусона осталась лишь пустота. Ему не хотелось открывать глаза.

Машина остановилась. Бетья так быстро вытащила его наружу, что он лишь мельком