Стая - Франк Шетцинг

Теперь он чувствовал, что силы постепенно оставляют его.

Он вспомнил о бутылке бордо в своей каюте. Вот свинство! Как кстати был бы сейчас стаканчик. Сломанные рёбра не залечил бы, но примирился бы со многим. В самый раз чокнуться с самим собой, потому что в живых не осталось ни одного ценителя. Вообще среди множества людей — и чудесных, и отвратительных, — с кем ему пришлось познакомиться в последнее время, вряд ли сыскался бы хоть один человек, понимающий толк в красивых вещах.

Наверное, он оставался последним динозавром эстетства.

Такой saurus exquisitus, думал он, спуская с потолка «Дипфлайт-3».

Ему понравилось. Saurus exquisitus. Это про него. Ископаемое, которое наслаждается своей ископаемостью. Зачарованное прошлым и будущим, потому что и прошлое, и будущее в равной мере окрыляют фантазию.

Борман… Вот немец бы с ним выпил. А больше никто. Сью Оливейра, конечно, с удовольствием, но она не отличит настоящее бордо от красного вина из супермаркета. Кто из команды «Шато» был способен оценить выдержанный помероль, кроме, разве что…

Джудит Ли.

Он попытался в последний раз пренебречь болью в рёбрах, прыгнул на «Дипфлайт», застонал и осторожно присел, открыв купола. Они медленно встали в вертикальное положение.

— По местам! — протрубил он.

Очаровательно! На какие только берега не занесёт человека жизнь. Джудит Ли?

Да он скорее вылил бы все свои запасы вина в Гренландское море. Надо быть достойным красоты. Не всякий будет удостоен.

* * *

Ли

Задыхаясь, она добралась, наконец, до ангара. Тут всё было в чёрном дыму. Ей почудилось, что в глубине кто-то бегает взад-вперёд и зовёт Сэм Кроув. Эневек, что ли?

Она минуту поколебалась. Но что ей даст, если она его пристрелит? В любую секунду проломятся последние переборки в носовой части. Корабль может просто переломиться пополам и камнем пойти на дно.

Она подбежала к пандусу и заглянула в затянутую чёрной копотью дыру. Желудок её сжался в спазме. Ли не была пуглива и не боялась крутизны, но как она спустится туда с двумя торпедами? Если упустит хоть одну, под водой их уже не отыскать.

Она ставила ступни поперёк, спускаясь по шажочку. Было гнетуще темно, а хуже всего был дым, в котором она боялась задохнуться. Ботинки гулко стучали по рифлёной стали.

И вдруг она потеряла равновесие, шлёпнулась на задницу, вытянула ноги в стороны и поехала, судорожно сжимая торпеды, больно чувствуя копчиком неровности пандуса, потом перекувырнулась и рухнула в воду.

Разлетелись брызги, почва ушла из-под ног. Ли вынырнула, хватая воздух.

Гильзы она не выпустила!

Глухой стон исходил от стен туннеля. Вода была тёплая — должно быть, из бассейна. С нижней палубы, располагавшей независимым электроснабжением, пробивался свет. Подходя ближе, она увидела два батискафа, один из которых покачивался на высоте пирса.

Батискафов только два?

«Дипфлайт-2» исчез.

А на «Дипфлайте-3» сидел Йохансон, одетый в неопреновый костюм.

* * *

Взлётная палуба

Пакистанский кок скукожился на краю кормы, поскуливая, и был неспособен разрабатывать планы. Строго говоря, и Кроув была на это малоспособна. Она бессильно смотрела на бушующее пламя. Однако перестать думать было не в её природе. Для человека, десятилетиями слушавшего космос в надежде получить сигналы чужого разума, была абсурдной мысль, что можно сдаться.

Ещё один громоподобный грохот. Над «островом» взметнулось гигантское облако огня, в нём сверкало и хлопало, как в фейерверке. Волна вибрации сотрясла палубу, и из преисподней в их сторону взметнулись фонтаны пламени.

Кок вскочил и отпрянул, но это значило — закачался на кромке кормы. Кроув метнулась, чтобы поймать его за руки. Секунду он балансировал на краю с лицом, искажённым в смертном страхе, и потом с криком сорвался. Кроув услышала всплеск воды и в ужасе отпрянула, но двигаться ей было некуда: пламя прижало её к кромке. Вокруг горел асфальт. Жар был нестерпимый. Только правая сторона кормы оставалась свободной от огненного дождя, и только теперь к сердцу Кроув подкралось чувство полной безнадёжности. Ситуация была безвыходная, и изменить что-либо было невозможно.

— Сэм!

Вот и галлюцинации начались. Или правда кто-то позвал её по имени?

— Сэм Кроув!

— Я здесь! — Она озиралась, выпучив глаза. Откуда доносится зов? Не из пламени же!

Потом она поняла.

Осторожно, чтобы не упасть, она нагнулась над кромкой. В воздухе было черно от копоти, но она увидела под собой очертания покосившейся платформы лифта.

И кто-то выбежал на платформу и задрал голову вверх. То был Эневек.

— Леон! — крикнула она. — Я здесь!

— Боже мой, Сэм. — Он смотрел наверх. — Подожди. Я сейчас за тобой поднимусь.

— Как ты поднимешься, мальчик, выхода больше нет, всё горит. Здесь такой ад, что Голливуд бы сдох от зависти.

Эневек взволнованно бегал взад и вперёд.

— А где Мёррэй?

— Мёртв.

— Надо уходить, Сэм.

— Спасибо, что подсказал.

— Ты спортивная?

— Что?

— Прыгнуть сможешь?

Кроув смотрела вниз. Спортивная! Горюшко ты моё. Когда-то да, было дело. Ещё до того, как изобрели сигареты. А тут не меньше восьми метров, если не все десять. К тому же дифферент судна превращал платформу в горку, а никакого бортика, чтобы зацепиться, там не было.

— Не знаю.

— Я тоже. Может, у тебя есть на ближайшие десять секунд идея лучше?

— Нет.

— Мы можем спастись на батискафе. — Эневек расставил руки: — Прыгай! Я тебя поймаю.

— И не думай, Леон. Лучше отойди в сторону.

— Кончай разговоры, прыгай!

Кроув в последний раз глянула через плечо. Пламя подбиралось всё ближе. Его жадные языки уже доставали до неё. Она на мгновение зажмурилась:

— Прыгаю!

* * *

Нижняя палуба

Где же этот Эневек?

Йохансон сидел на корточках на покачивающемся батискафе и смотрел вниз. В тёмной воде открытого шлюза так и не появилось ничего, похожего на Ирр. Да и зачем им нападать? Корабль и сам затонет. Они расправились с «Независимостью».

Пять минут истекли. В принципе, он мог отправляться. Тут оставался ещё один батискаф, чтобы спасти Эневека и Кроув. А Шанкар?

Нет, надо ждать. Он начал потихоньку насвистывать Первую симфонию Малера.