Его Мисс Совершенство - Элизабет Биварли

Матиас вздохнул.

– По правде говоря, я еще не определился с названием.

Она медленно кивнула, испытав небольшое разочарование.

– Хорошо. Что будет входить в мои новые обязанности?

Он выдержал красноречивую паузу, затем произнес:

– Эта должность станет для тебя настоящим вызовом. Ты каждый день будешь сталкиваться с серьезными трудностями.

Это звучало слишком неопределенно.

– Например? – спросила Кендалл.

– Ну, твой рабочий день будет начинаться в полвосьмого, – ответил он.

– Матиас, так было и раньше, когда я работала на тебя. Это не проблема.

– Ты права, – согласился он. – Тем не менее твоя новая должность подразумевает много важных обязанностей.

Ее разочарование усилилось.

– Ты уже говорил. Только не уточнил, что это за обязанности.

– Я говорил, что они очень важные.

Кендалл нетерпеливо вздохнула. Разочарование уступило место раздражению. Она догадалась, куда он клонит, и хотела поскорее с этим покончить.

– Ты не мог бы выражаться конкретнее? – равнодушно попросила она.

– Ну, – произнес он тоном, который всегда использовал, когда хотел ввести кого-то в заблуждение, – например, каждое утро ты будешь закупать провизию.

Эти слова лишили ее последней надежды.

– Закупать провизию, – повторила Кендалл.

– Да, закупать провизию, – подтвердил Матиас.

– Другими словами, покупать для тебя кофе.

Он обиженно вздохнул.

– Нет, не только кофе.

– Хорошо, значит, еще рогалики и гамбургеры.

Матиас открыл рот, чтобы возразить, но она опередила его.

– Какие другие важные обязанности у меня будут?

Она догадывалась, но хотела убедиться, прежде чем отказаться от должности. А затем собрать вещи и вернуться домой. Она это сделает, даже если ей придется добираться до Сан-Франциско автостопом.

– Посмотрим, – ответил Матиас, сделав вид, что глубоко задумался. – Ты также будешь ответственна за мое техническое обеспечение.

– Ты имеешь в виду, я должна буду покупать программы для твоего ноутбука?

– Ты все понимаешь слишком упрощенно.

– Верно, – согласилась она. – Мне придется самой еще и заполнять гарантийные бланки. Безусловно, это очень серьезная обязанность.

Не обращая внимания на ее насмешливый тон, он продолжил:

– Еще ты будешь отвечать за организацию моего рабочего пространства…

– То есть следить за порядком на твоем столе и снабжать тебя канцтоварами, – интерпретировала она.

Матиас нахмурился, но добавил:

– И всячески заботиться о наших клиентах.

– То есть организовывать вечеринки с коктейлем.

– Ты будешь отвечать за функционирование оборудования.

– И точить для тебя карандаши, – непринужденно произнесла она. – Что может быть важнее.

– Кендалл, это не…

– Да, – упрямо возразила она. – Ты перечисляешь мои прежние обязанности.

– Хорошо, хорошо, – уступил он. – Я хочу, чтобы ты вернулась на должность, которую занимала раньше. Но я буду платить тебе в четыре раза больше прежнего.

– За ту же самую работу?

– Да.

– Почему?

Он бросил на нее взгляд, значения которого она не смогла понять, а затем, после небольшой паузы, ответил:

– Потому что ты самая лучшая помощница, которая когда-либо у меня была.

Кендалл закрыла глаза.

– Я не намерена всю жизнь работать секретарем, – сказала она. – Я деловая женщина и хочу добиться успеха в сфере управления бизнесом. Доказать самой себе и остальному миру, что я не зря столько лет училась и чего-то стою. Только это может принести мне удовлетворение. – Открыв глаза, она встретилась с ним взглядом. – Я больше не хочу быть ничьей помощницей. Даже твоей.

– Но я и дня не смогу без тебя обойтись, Кендалл.

– Разумеется, сможешь.

– Нет, – неистово возразил он. – Не смогу, и ты видела доказательства этого. Я знаю, что у меня отлично получается то, чем я зарабатываю себе на жизнь. Но я не могу все делать сам. Если мне самому придется каждый день решать организационные вопросы, у меня не хватит времени ни на что остальное.

– Думаешь, мне нравится заниматься всеми этими вещами? – спросила она. – Думаешь, я ни на что другое не способна?

– Нет, я совсем не это имел в виду.

Кендалл покачала головой, больше не пытаясь скрыть свое раздражение.

– Пойми, Матиас, тебе только кажется, что ты умнее, важнее и ценнее меня. Но позволь открыть тебе глаза. Каждый человек умен, ценен и важен по-своему. – Глубоко вдохнув, она продолжила: – Я тоже многое могу, Матиас. Мои достоинства не ограничиваются приготовлением кофе и планированием вечеринок. Я могу добиться таких же больших успехов, как и ты. И я это сделаю. Вот увидишь.

Матиас пришел в ужас, когда понял, что Кендалл собирается уйти. На этот раз навсегда. Оставить не только новую должность, но и его. И он не сможет убедить ее вернуться. Почему она думает, что ее работа не важна? Почему решила, что он ее не ценит? Она значила для него больше, чем что-либо другое.

Кто-либо другой.

В этот момент его осенило. Она была нужна ему не только в качестве личной помощницы. Кендалл была не только частью его успеха. Она стала частью его жизни, его сердца.

– Кендалл, подожди, – воскликнул Матиас, наблюдая за тем, как она поднимается с кровати.

Но она проигнорировала его и, стащив верхнюю простыню, завернулась в нее с такой яростью, что ему стало не по себе. После всего, что произошло между ними прошлой ночью, она хотела спрятаться от него.

Она собиралась уйти.

– Кендалл, ты не понимаешь… – добавил Матиас, вставая с постели. Схватив со спинки стула свой банный халат, он выбежал вслед за ней в коридор.

– О, я все прекрасно понимаю, – отрезала она, заходя в гостиную, где в углу стоял ее нераспакованный чемодан.

Боже мой, подумал Матиас. Ей даже не придется собирать вещи. Все, что ей нужно, – это одеться. В его распоряжении есть всего несколько минут, чтобы уговорить ее остаться.

– Нет, – сказал он. – Ты не можешь знать, о чем я говорю, поскольку я сам только сейчас все понял.

Кендалл так быстро обернулась, что волосы упали ей на лицо. Одной рукой она отбросила их в сторону, а другой вцепилась в края простыни так, что костяшки пальцев побелели. Матиас заметил, что все ее тело дрожит от гнева. А может, от того, что вызывало дрожь в нем самом? От осознания, что он обрел самое чудесное, самое изумительное, что только есть на свете, но тут же едва не потерял?