Романтическое путешествие - Клэр Бакстер

Утренняя тошнота. Вот в чем дело. Он-то думал, что она любит долго поспать, но теперь все становилось ясным — почему по утрам она выглядела бледной и усталой, почему прекратила завтракать с ним.

— Как я понимаю, она еще не была у доктора в Австралии. — Он вопросительно взглянул на Рика.

— Я не знаю.

— Ей нужно будет посетить врача, когда она приедет домой. Мы сделали ей несколько анализов, и похоже, все хорошо. Конечно, кроме обезвоживания. Сейчас она под капельницей, но, как только это закончится, я ее отпущу. Вы можете повидать ее.

Рик пожал руку доктору и пошел в палату Лиссы.

Сейчас у него возникла возможность сказать ей о своих чувствах, попросить ее остаться в этой стране, но он был в замешательстве

Она была беременна, а он ничего не знал. Почему она не была откровенна?

Он считал ее самой честной женщиной из всех, кого знал. Как же он мог ошибиться?

Может быть, она считала беременность незначительной деталью? Рик покачал головой. Такое отношение не вязалось с образом Лиссы, девушки, которую он, казалось, уже достаточно знал. Он считал, что они близкие люди, по крайней мере друзья.

В палату Лиссы вошла медсестра, и сквозь раскрытую дверь он увидел, как она, лежа в постели, смотрит в окно. Заметив его, она широко улыбнулась, но почти тут же улыбка стала неуверенной, а глаза настороженными.

Медсестра начала закрывать дверь, но Рик ухватился за нее и вошел в комнату. Встал с одной стороны кровати, а сестра занялась капельницей с другой. Потом она улыбнулась им обоим и вышла.

— Как ты себя чувствуешь?

— Спасибо, хорошо. Просто у меня было обезвоживание.

— Да, доктор так сказал. Он сказал также, что это из-за утренней тошноты.

Она опустила глаза.

— Да.

Рик откашлялся.

— Лисса, ты беременна? Это правда?

Она кивнула.

— Почему же ты мне не сказала?

Она опустила голову на подушку и закрыла глаза.

Рик запустил руку в волосы. Он только привык к мысли, что любит ее и эта мысль не пугает его, когда испытал страх, что потерял ее. А потом она очнулась, и он пережил огромное облегчение, и тут эта новость ударила его прямо в сердце.

Неудивительно, что он сам не знает, что теперь чувствует.

— Потому что тебе не нужно было знать об этом.

Он отошел от кровати, потом повернулся.

— А ты не думала, что я имею право знать после того, как мы целовались?

Она широко раскрыла глаза и покачала головой.

— Нет. Ведь мы только развлекались… Разве нет?

Рик застыл на месте. Он поверил, что она испытывает к нему такие же чувства. А сейчас получил ответ на свой вопрос. Заставил себя говорить нормально:

— Да, конечно. Ты права. А кто отец?

— Мой прежний приятель.

Он вдруг вспомнил, как она говорила, что у нее был «молодой человек». Это было недолго. Закрыл глаза, ощутив боль между лопатками. Взял себя в руки и поднял подбородок. Он должен вести себя, как будто это неважно. Нельзя, чтобы она видела, как он потрясен. Она станет смеяться. А может быть, и нет. Она ведь не Валентина. Она по-прежнему была доброй Лиссой, которую он знал. Единственное, чем она отличалась, — это тем, что вынашивала ребенка от другого мужчины.

Какой же он идиот! Как Лисса сказала, они просто развлекались, и больше ничего. И если он по ошибке ждал чего-то большего и глубокого, то она не ждала. Вряд ли он стал бы винить ее за это, но пусть она так и не узнает, каким он был дураком.

— Хорошо. Доктор сказал, что ты можешь уйти, как только закончится капельница. — Посмотрел на пластиковый пакет, висевший с ее стороны. — Похоже, осталась половина и до конца ждать не так долго. Я поеду и договорюсь по поводу гостиницы для нас.

Она кивнула.

— Завтра, если ты будешь себя хорошо чувствовать, мы поедем в Рим и посмотрим город до твоего отъезда.

Она подняла голову, и Рика потряс ее несчастный вид. Он не мог понять, почему она так выглядит. Более того, грусть в ее влажных глазах вызвала у него боль в груди. Ему захотелось взять ее на руки и сказать ей, что все будет хорошо.

Но будет ли?

— А есть кому ухаживать за тобой, когда ты придешь домой?

— За мной не надо ухаживать. Но у меня есть семья. Они постараются, чтобы со мной все было в порядке, когда оправятся от шока.

— Они не знают?

Она покачала головой.

— А отец ребенка знает?

— Да. Вот поэтому он для меня бывший.

От ее слов у Рика заныло внутри. Дать бы этому мерзавцу по морде за то, что он сделал, и отплатить и за себя, и за нее.

— Мне жаль, Лисса.

— Не жалей. Я рада, что он ушел. Мы сами справимся. — Она легко похлопала себя по животу.

— Я вернусь через час, — пообещал он и направился к двери.

Очутившись в машине, заколотил кулаками по рулю. Он почти совсем влюбился в Лиссу и собирался сказать ей об этом и просить остаться.

Хорошо еще, что он узнал о незначительном обстоятельстве — ее беременности — до того, как выставить себя полным дураком. Хватит с него случая с Валентиной. Ему казалось, что каждый раз, когда он позволяет себе полюбить кого-то, они бросают его.

Почему же она не сказала ему о ребенке? Возможно, просто считала, что это не его дело, что приятелю, с которым она проводила время, не надо знать такие интимные подробности.

Ему опять стало больно от мысли, что он ничего не значил для нее. Пока он влюблялся в нее, она видела в нем только короткий романтический интерес, а не серьезного претендента на длительные отношения.

Может быть, это и к лучшему. Если бы она разделяла его чувства, все стало бы еще сложнее теперь, когда ее беременность стала частью уравнения. Его жизнь не была приспособлена для детей. Вряд ли Лисса захотела бы растить ребенка в мире знаменитостей, а он не планировал покидать его.

Мысль о Лиссе с ребенком заставила его подумать о другом мире. Но это не его ребенок. Для него в жизни Лиссы нет места. Она скоро уедет, а он вернется к своей карьере.

Как только дверь за Риком закрылась, Лисса дала волю слезам. Она не хотела расплакаться перед ним, не хотела, чтобы он знал, как сильно она его полюбила. Не хотела смущать его.

Знала, что все между ними изменится, если он узнает, что она беременна. Поэтому и не могла сказать ему об этом.

Что ж, она была права. Видела это по его глазам. Между, ними не стало ни тепла, ни веселой шутливости, а появилась вежливость, как будто он встретил ее на улице.

Они прошли полный круг. Теперь он сопровождал ее из чувства долга перед дядей, и ничего больше.