Нелюдь - Алексей Селецкий

– Я сказал – хорошо! Не спорь со старшими, тем более – по званию. На то она и боевая техника, чтобы не ржаветь. Вертолет ты не разбил, вертолет сбили. А вот кто или что – это мы сейчас выясняем.

– Я слышал, что там просто какая-то деталь не выдержала. Слишком большие нагрузки или еще что-то, не помню уже.

– А что ты еще в госпитале мог бы услышать? Деталь не выдержала, это точно. А вот в какой именно момент, ты помнишь? Точно над очередной целью.

– Чуть дальше, товарищ полковник.

– Дальше вы уже почти без движка несколько секунд летели. Это приборы после прохода цели начали с ума сходить. Кстати, наши спецы так до сих пор и не верят, что их аппарат перегорел еще до удара. Говорят, такого не может быть.

– Товарищ полковник, я указал…

– Читал, знаю. За рационализацию – спасибо, вторая модель уже с самописцем сделана. И с собственным «черным ящиком» – как раз на такой случай, как с тобой. Молодец, хорошо отметил.

– Время было подумать. Месяц в кровати – больше нечем заняться, кроме мыслей. Телевизор – и тот смотреть не получалось.

– А газеты читал?

– Иногда. То, что соседям приносили. Самая приличная – «Аргументы и факты», а остальное – аж в глазах желтеет. Как при гепатите.

– Вот эту, например, читал? – на столе появился сероватый, потертый лист.

– Как же не читать! У нас в палате ее так и называли – «желток» или «желтушка».

– А у нас ее «гад-парком» прозвали, – ухмыльнулся полковник. – Это один деятель из второй группы так выговаривает. Надо же было журналюгам так обозвать свое детище: «Желтогорский Гайд-парк»! Да ладно, бог с ним, с названием. Ты вот этот самый номер читал?

Андрей пригляделся повнимательнее. Крупные заголовки на первой полосе – каждая вторая страница посвящена очередной сенсации. Если не века, то уж недели точно. Маньяки, убийцы, секс-бомбы, экстрасенсы… В любом номере одинаковый набор развлечений. Но именно этот точно в руки не попадался.

– Вижу, что не читал, – кивнул полковник. – Иначе сам вопросы бы задавал. Ну-ка, взгляни на снимок. Узнаешь место?

Фотография на третьей странице была плохонькая, напечатана была вообще отвратительно. Не сразу понял, что именно изображено. Серая выпуклость, похожая на лесной муравейник, какое-то черное пятно сбоку. Только конструкция, смутно проглядывавшая на заднем плане, позволяла судить о величине объекта. И то приблизительно – совершенно неясно было, какое между ними расстояние.

Опора ЛЭП. Темная полоса за ней – скорее всего, лес. А если посмотреть на этот бугор сверху…

– Это сюда мы грохнулись?

– Угадал. Черное пятно – это выгоревшая трава. У «вертушки» из баков немало вылилось, а после того, как ее вывезли, солдатики порядок наводили. Взяли и подожгли. Ты почитай, почитай, что про это место пишут.

– И насколько этому можно верить?

– Достаточно. По крайней мере, достаточно для проработки версии. Вполне возможно, что именно эта статейка и объясняет то, что ты там намерить успел.

* * *

– Твоя работа? – перед Татьяной шлепнулся на стол газетный лист. – Твоя или нет? Что, молчишь?!

Говорить было нечего. Оправдываться? Бесполезно и бессмысленно. Да, эту дурацкую статью написала именно она. Пусть и под чужим именем. Ну и что? Таких статеек в «Гайд-парке» каждую неделю – десяток. Никто их всерьез не воспринимает, разве что какие-нибудь бабушки с лавочек.

– Ну и что с тобой теперь делать, а? Ты хоть понимаешь, что натворила?

– Ничего я не натворила! – вскинулась девушка. – Да, написала, да, напечатали! Мне, между прочим, надо свои авторские работы иметь к пятому курсу, если я хочу куда-нибудь устроиться! А чтобы под своим именем публиковаться, надо опыта набираться и знакомыми обзаводиться – прямо сейчас! Думаете, кто-нибудь на эту статью внимание обратит?! Да все равно, о чем пишут – хоть про летающую тарелку в секретном институте! Хоть про снежного человека в живом уголке! Или вам обидно, что ваш Древний Народ в такую компанию попал?

– Нет, не обидно. Просто снежные люди в живых уголках сидят, а тогда весь город трясло из-за этой эпидемии. И половина страны подрагивала – будет у них такое или нет? Если уж сочиняла – на кой хрен тебе потребовалось подлинные факты приводить? Да еще с фотографией?

– Ну и что? Нашла бугор с обгоревшей травой…

– В том-то и дело, – и глаза, и голос Олега Алексеевича окатили Татьяну такой тоской, что горло перехватывало. – Ты тот самый бугор нашла. Не знаю уж, как и что тебя туда привело… Знаешь, сколько тогда на этом месте людей было? Думаешь, они на твоей фотографии ничего не различат? Не узнают, не вспомнят?

– Ну что такого случится, если вспомнят? До этой статьи у них провалы в памяти были, что ли?

– Почти. Многие постарались позабыть… И мы им в этом немного

помогли. Не всем, к сожалению. Те, кто еще тогда знал, что к чему, помалкивали, да и сделать ничего не могли. А теперь они в эту статью вцепятся. Раздувать угольки будут. Искать, напоминать.

– Почему же они до этого не делали? Без статьи? Могли бы и сами такую же написать, если им на руку.

– Не могли. Да и подробностей таких они не знали. А для них, кстати, все это не желтые бредни. Подкинула ты нам работу, Танюша, нечего сказать, подкинула. И себе, между прочим, тоже. Готовься, придется тебе побегать.

– И что я должна делать? – она попыталась сказать гордо, с

вызовом, но голос неожиданно куда-то исчез. Получилось испуганное

сипение.

– Я же сказал – бегать, – глаза у Олега Алексеевича сейчас были вовсе не старческие. И не человеческие. Звериные глаза, горящие.

– Куда? И зачем?

– От кого. От тех, кто тебя теперь искать будет. А через тебя – и нас. Так что для начала ты сбежишь из этого дома, и сюда больше не вернешься. Даже если захочешь, – глаза придвинулись, и от ужаса перехватило дыхание. Зрачки старика больше не были привычными черными дырочками. Голубовато-зеленое пламя впивалось, жгло, выжигало…

Очнулась Татьяна на улице. Тряхнула головой. Что же это было? И почему она не сможет вернуться? Вот он, дом. Подняться на второй этаж, позвонить два раза – и все. Прямо сейчас и вернется.

Дверь открыл какой-то незнакомый тип. Грязная майка, спортивные штаны с дырами на коленях, рваные шлепанцы. Щетина чуть ли не до бровей. А за его спиной – совершенно незнакомая прихожая.

– Тебе кого? – с вопросом долетел крепкий запах. «Анапа» местного разлива. Или портвейн. Или еще какая-нибудь тараканья смерть, которую по опасному недоразумению принимают внутрь.

– Мне… Олега Алексеевича…

– Нету таких. Еще что?

– А где его можно найти?

За секунду до хлопка двери ей сказали – где. Впрочем, адрес был настолько знакомый и общий, что искать там кого-либо явно не стоило. А дверь, между прочим, та же самая. И «бронзовый» номер, и белая кнопка звонка. Вот только теперь здесь другая квартира и другие люди.