Романов. Том 11 - Владимир Кощеев

Пользуясь помощью искусственного интеллекта, цесаревич выводил параллели и вычислял, какая чакра отвечает за тот или иной дар у благородных аристократов. Естественно, далеко не все аристократы были удостоены чести оказаться вписанными в царские архивы, однако и упомянутых хватало.

И теперь, собрав достаточно статистики, цесаревич занялся тем, что выводил общие законы для магии как таковой. И чем дальше он погружался в этот конкретный вопрос, тем яснее видел, что применяемые в обществе термины и традиции ошибочны. Проблема крылась не в чакрах, разумеется, их на самом деле никогда не существовало.

Но у каждой чакры имелось свое определение, за что она отвечает. И вот именно к этим определениям, а не к телесному расположению чакр, и была привязана на самом деле система даров.

— Значит, так, — выдохнул цесаревич, прикрыв глаза, чтобы обдумать вывод.

Чакры были чистой выдумкой, но в них верила часть населения планеты. А с приходом магии их популярность как теории возросла неимоверно. И это наводило на мысль, что создатель даров о чакрах знал.

Как и все трезвомыслящие люди, Игорь Михайлович не верил в мудрость древних так же, как и в приметы. И хотя идею Высшего Разума не отрицал, однако понимал, что свобода воли исключает как гороскопы, так и прочие развлечения праздных людей, обожающих мистику. Древние поклонялись пням и ветру, не в силах понять устройства законов природы.

Однако наука с тех пор серьезно продвинулась вперед. Если не все, то многие законы вселенной нашли свое объяснение, человечество высчитало формулы для, казалось бы, немыслимых явлений. Разделило атом, в конце концов.

И так Игорь Михайлович, цесаревич Русского царства, пришел к идее о том, что некая сущность подарила людям магию, установив правила ее получения и применения, а затем привязала на уже существующую механику чакр. В итоге получившаяся смесь и стала той системой, которую использует человечество, ничего не изменив в ней и так толком и не разобравшись, как она работает.

А магия, нарушающая законы вселенной, всего лишь рукотворная надстройка. Пусть и собирали ее явно не руками, а, возможно, божественной волей.

Игорь Михайлович закрыл окна искусственного интеллекта. Государь уже шел в свой кабинет.

Нельзя сказать, что открытие потрясло цесаревича, но и равнодушным не оставило. А ведь почти пять веков уже прошло, так почему никто до сих пор не разобрался? Наметив себе обязательно поговорить с Дмитрием Алексеевичем Романовым, наследник Русского царства поднялся, чтобы приветствовать своего отца.

— Не вставай, — махнул рукой Михаил II.

Царь был хмур и сосредоточен. Цесаревич знал, что государь посещал бывшую царицу, доставленную князем Красноярским. И теперь Михаил II, очевидно, обдумывал полученную информацию.

— Все в порядке? — уточнил Игорь Михайлович.

— Разберемся, — ответил царь, проходя к своему креслу.

Заняв место за столом, государь еще несколько секунд молчал, прежде чем нажать кнопку селектора.

— Введите Иващенко, — распорядился Михаил II.

После того, как сержант очнулся в особняке Невских, это была уже вторая встреча двух братьев. При этом Игорь Михайлович прекрасно понимал, что Ростислав Владимирович не видит между ними сходства и даже не подозревает, что они на самом деле родственники. Как и не понял, что Дмитрий Романов — тоже их брат.

Иващенко вошел в кабинет и низко поклонился сперва государю, затем его наследнику.

— Для меня честь быть удостоенным аудиенции с вами, — сильным голосом произнес сержант, не спеша выпрямляться.

Формально он сейчас был царским человеком, представителем низшего сословия. И потому не смел и жеста сделать без дозволения монарха.

— Ростислав, садись, — все еще недовольным тоном распорядился царь. — И рассказывай, что ты думаешь об этой поездке.

Иващенко занял указанное место и постарался тихо прочистить горло, но все равно вышло громко в пустом кабинете. Посторонних здесь не имелось, и тишина стояла звенящая.

— Боюсь, государь, я не имею права судить, и к тому, что вы видели, мне добавить нечего, — проговорил Ростислав Владимирович негромко. — Мне была поставлена задача сопровождать князя Красноярского. И я занимался этим все время, что мы были в Риме. Кроме боя против Фрица Зальма и его солдат — Дмитрий Алексеевич приказал мне охранять пленника в посольстве, и за время моего дежурства никаких происшествий не случилось. Ослушаться приказа князя Романова я не мог и потому подчинился.

Царь хмыкнул, с удовольствием глядя на молодого человека. Игорь Михайлович же отметил, что в отличие от всех остальных братьев Ростислав Владимирович, похоже, вышел самым физически развитым. Он почти вдвое был больше цесаревича или того же Романова.

— Что ж, раз добавить тебе нечего, перейдем к вопросу, который я собирался поднять до того, как возникла необходимость этой поездки, — спокойно произнес царь. — Ты лишился титула, чтобы пойти добровольцем на войну с Британской империей. Согласился на понижение в звании, лишь бы только получить возможность служить своей стране. Скажи мне, почему ты пошел на такие жертвы?

Иващенко чуть повел плечами, и Игорь Михайлович внезапно понял, что этот молодой здоровяк в униформе царской армии банально стесняется признаваться в своих мотивах. И на краткое мгновение в глазах цесаревича мелькнула искра интереса. Не так уж часто можно встретить благородного, который по собственной воле отважится покинуть род ради того, чтобы исполнить свой долг дворянина на передовой.

— Государь, — произнес Ростислав Владимирович, — я обладал достаточным опытом и знал, что в первую очередь высаживать будут не самых подготовленных бойцов. Я знаю, что у штаба и генералов были свои резоны так поступать, но я мог помочь нашим солдатам на чужой земле. И понял, что не могу стоять в стороне. А дальше я просто исполнял свой долг.

Цесаревич взглянул на Михаила II. А тот чуть дернул губами, сдерживая улыбку.

— Ты отчаянный человек, боярин Иващенко, — сказал государь, глядя на сидящего напротив сына. — И за твою верность нашему Русскому царству я обязан тебя наградить. Встань, Ростислав.

Дважды повторять царю не пришлось, Иващенко подскочил на ноги и вытянулся по струнке.

— Во-первых, глупость твоего прошлого рода я исправляю, — заявил Михаил II. — Земли и подданные рода Иващенко возвращаются к тебе. Ты вновь получаешь то, что заслуживал изначально, но в этот раз не в качестве боярича, а главы рода. Я жду, что до конца года ты женишься и порадуешь меня известиями о том, что боярский род Иващенко обзавелся наследником, которого ты воспитаешь таким же верным сыном Русского царства, каким вырос сам.

— Благодарю,