Мой брат якудза - Яков Раз

Однажды мы с аники едем в какую-то глушь, возле аэропорта Ханеда. Я понимаю, что они узнали о моих делах на Роппонги. Они поджигают свечу и вставляют мне в задницу. Я ору: «Акикоо-ооо!» Потом они секут меня антенной от машины. По спине, которая болит от новых наколок. «Акикооооооо!»

Чтобы завтра был в офисе, говорят они. И рассказал все в деталях о своих делишках. Ты поймешь, что такое гири. В другой раз будет еще хуже, червяк!

Я рассказал им о своей сети, о местах торговли на Синдзюку и на Роппонги, ничего не утаивая. Теперь нанимаю пацанов торговать, а аники дает мне крышу и помогает организовывать бизнес. Мы покупаем 16 литров толуола за две тысячи иен. Продаем на улицах бутылочки по 100 миллилитров за 2 тысячи иен. Отличный навар, это круто. Вместе мы продаем больше тысячи бутылок в день. Деньги отдаю аники, получаю 10 процентов от навара. Аники сказал мне, чтобы я ни в коем случае никому не рассказывал про нашу торговлю. Босс Окава не разрешает торговать сябу и другой наркотой. Если он узнает о нашем бизнесе — прикончит обоих.

Теперь у меня есть свое место с маленькой розовой гостиной. Еще у меня есть маленькая номия. Акико управляет делами, все как положено. Мы богаты. У меня появился сын-кобун, который носит мой кошелек, набитый пачками денег. Обычно на мне надет фиолетовый пиджак, иногда кимоно. Есть у меня еще одна девочка, но Акико о ней не знает. Акико — моя жена. Наверное, я ее люблю. У нас есть квартира, нас уважают. Все как по маслу, жизнь прекрасна. Я делаю наколки по всему телу, и Акико это одобряет.

Я еду с Акико на Гавайи. В аэропорту Гонолулу нас останавливают и отправляют назад. В Японии я рассказываю, что меня не пустили на Гавайи. Я в черном списке Америки!

Нанимаю несколько корейских пацанов, нелегально болтающихся в Японии. Они умеют сражаться, в отличие от наших. Сейчас и на мне лежит ответственность. Аники назначает меня на важную должность в семье. Я — ответственный за молодежь. Два года будешь на этой должности, говорит он. Аники назначил меня их главным, чтобы проверить, есть ли у меня гири и могу ли я занимать ответственные должности. Я воспитываю молодых, делаю из них настоящих бойцов, обучаю их манерам.

Зарабатываю много денег для себя и семьи. Отправляю своих ребят убеждать старых катаги покинуть свои дома, если они находятся в районах, которые семья хочет купить, чтобы потом продать их агентам недвижимости или строить для себя жилье. Говорю пацанам, чтобы угрожали катаги, но не трогали их. Это почти всегда помогает. Иногда катаги упираются или приводят своих ребят. И тогда мои пацаны задерживаются там и создают проблемы. Шумят, ломают что-нибудь, следят за людьми, заходящими в дома. Однажды кто-то умер. Может, от страха, а может, больной был. Я получил нагоняй от аники и устроил нагоняй своим ребятам, врезал каждому немного. Придурки. Мертвый катаги — плохо для бизнеса.

Моя церемония сакадзуки. Я пригубил саке, рука задрожала, и несколько капель пролилось на кимоно. Лицо покраснело от стыда, думаю: ну все, опозорил и себя, и семью. Хотел извиниться, но увидел, что вокруг никто ничего не заметил. Передал чарку аники, а он даже не посмотрел на меня. Когда-нибудь я заставлю этого козла посмотреть на меня. Я сейчас — его младший брат. Официальный член «дома» аники, семьи Кёкусин-кай. На церемонии на мне было черное кимоно, но перед банкетом я переоделся в шелковый фиолетовый пиджак. Просил, чтобы мне разрешили привести Акико. Нет, сказали они, бабам здесь делать нечего. Я ей так и передал. Она сделала вид, что ей все равно. Я дал ей по морде.

В тот же день она ушла. Хотелось плакать, но слез не было. Я пошел и принял сябу. Очень хотелось плакать, но не получалось. Нет слез, и все тут. Очень грустно, но было ощущение, что все это происходит не со мной. И некому было рассказать о своей беде. Я пошел в бар изакая на Икебукуро, но увидел, что там нет никого, кто мог бы меня выслушать. Я предлагал много денег, чтобы мне нашли эту суку, но ничего не вышло. Я кричал: «Найдите мне Акико!» Устроил дебош в изакая. Изакая принадлежит пятой бабе аники. Он заходит в изакая и говорит мне в присутствии всех: «Если тебя еще раз застукают под сябу, сначала я отрежу тебе мизинец, а потом ты вылетишь вон отсюда». Я схватил нож, взял тряпку, перевязал мизинец, заорал «Акико!», отрезал мизинец и швырнул его аники в лицо. Крикнул ему: «Держи!»

Я один, это плохо. Кто-то провел церемонию прощения. Аники меня простил, потому что я хороший бизнесмен. Я продаю по тысяче бутылок в день, но сейчас нужно продавать по две тысячи, потому что в этой дурацкой стране падают цены. Я ведь ничего не умею делать, кроме как торговать наркотой. Я вижу, как братья занимаются разными делами, о которых я пока что не имею ни малейшего понятия. Я умею угрожать катаги и продавать сябу. Аники простил меня еще и потому, что боялся, что я расскажу боссу о наркотиках. Он очень раздражает меня.

Когда я уже стану боссом? У меня есть пятнадцать младших братьев. В основном корейцы, которые готовы умереть за меня. У меня есть все что моей душе угодно. Трое моих ребят сидят в тюрьме из-за тупых уличных разборок. Они еще совсем молодые и не готовы к жизни за решеткой. Надо провести года три-четыре на улицах, чтобы выжить в неволе.

Подозвал я как-то одного из своих пацанов, корейца по имени Ли, он вообще ни хрена не боится, и сказал ему: «Мы идем на большое дело. Возьми номер телефона, встретишься с этим человеком, и он скажет тебе, что делать. И запомни, я тебе ничего не говорил».

Раз в неделю аники ходит к своей, пятой по счету, бабе, но его телохранители всегда находятся рядом. И только однажды их почему-то не оказывается поблизости. Аники выходит от нее и падает замертво, сраженный пулей. Десять дырок по всему телу. В случившемся обвиняют разные группировки, даже семью Сумиёси-кай. Но Окава решает не начинать войну. Он хочет выяснить, что произошло. Я боюсь его. Босс Окава — единственный, кого я боюсь. Но он болеет, и надеюсь, умрет до того, как узнает правду. Он очень умен и может обо всем догадаться. Тогда мне конец. Я боюсь его, но делаю то, что делаю. Окава — человек особенный, хотя иногда я его и не понимаю. Например, почему он позволил этому гайдзину из университета путаться у нас под ногами. Он и часа не смог бы продержаться на улицах. Еще хуже той бабы из Фукуоки. Когда-нибудь я отправлю к нему корейского мальчишку, чтобы тот немного припугнул его и заставил свалить отсюда куда подальше. Скоро босс Окава умрет, и воцарятся новые порядки.

Аники был козлом, он был неважным боссом. У него глаза блестели, как у больной собаки, а это плохо. Эти придурки должны понять, что теперь все будет по-другому. Когда я стану боссом, катаги от меня еще получат.

Меня назначают временным боссом. Быстрая церемония сакадзуки, на которой присутствуют только пять-шесть человек из семьи, без банкета. Куда же провалилась эта Акико? Сожгу ее к чертям, когда найду. Сейчас мои владения — это восточная часть увеселительного района Сакарибы на Акабане. За два дня здесь было убито двое китайцев, двое наших из якудза и один катаги. Жалко, что пострадал катаги. Китайцы сделали с нашими такое, чего я еще не видел. У них есть чему поучиться. «Змеиная голова» — это очень крутой враг. У них нет никаких заморочек с гири и прочей херней, они тренируются убивать на кошках. Китайцы — это крутой враг! Но их надо уничтожить, поэтому я и приказал выкрасть подружку одного китайского козла.