Возвращение в Бэлль-Эмбер - Маргарет Уэй

Кэрин пыталась сделать вид, что на нее все сказанное производит должное впечатление.

— Думаю, можно смело сказать, что одним-единственным критерием оценки является восторг! — с пафосом произнес Джеффри.

Кэрин, наблюдавшей за ухаживаниями его отца, ничего не оставалось, как согласиться.

— Это утверждение, конечно, подходит не в каждом случае!

Молодой человек быстро вывернулся, но дальнейшее развитие его мыслей было остановлено рукой Патриции, державшей его за рукав.

— Джеффри, могу я на некоторое время забрать у вас Кэрин? Она нам сыграет!

— На рояле? — Белесые брови Джеффри исчезли под его челкой. — Я фактически никогда не разговаривал с девушкой, играющей на рояле. Многие, разумеется, брали уроки, но играть по-настоящему не умеют.

Он пошел за ними по пятам, держа одну руку на лацкане пиджака с таким почтением, которое, полагала Кэрин, должно оказываться особе королевской крови.

Гости притихли, когда тетя Патриция объявила о выступлении Кэрин. Она подошла к роялю, заметив, как Марк Эмбер одобрительно кивнул ей, а пианист из трио мельком бросил приглашающий взгляд. Гай открыл крышку «Стейнвея», когда Кэрин подошла к инструменту и несколько нервозно села на банкетку.

Она смотрела прямо перед собой чуть отрешенным взглядом.

— Ты нервничаешь! Ты побледнела!

— Конечно, нервничаю, — почти шепотом согласилась она.

— Ты не стоила бы и бокала шампанского, если бы не нервничала.

Гай какое-то мгновение подержал ее за руку, и это успокоило Кэрин, подействовав как лекарство против ее нервного состояния перед выступлением.

— Сыграй свое обычное lour de force [8], — предложил он. — Не стоит позволять им заснуть, глядя на нас.

Кэрин поудобнее устроилась на банкетке и произнесла так, чтобы ее услышал только Гай:

— Вы ужасно рискуете, не так ли? Я, может быть, самая обычная любительница! Подумайте о ваших друзьях!

— В данный момент я думаю только о тебе, и мне все известно о дипломе консерватории!

Он окинул взглядом ее лицо, выражавшее крайнюю степень доверия то ли к себе, то ли к нему. Она притворно ласково улыбнулась ему.

— Благодарю вас, Гай!

— Благодарю тебя, малышка!

Он отошел от рояля, и она осталась наедине с собой и, притихшей в ожидании, публикой.

— Lour de force, — сказал Гай.

Что ж, «Революционный этюд» всегда был знаменитым произведением Шопена. В нем бесчисленное множество технических трудностей, но для слушателя существует лишь красота и эмоциональная сила настоящего произведения искусства.

Кэрин взяла первый аккорд, и комната наполнилась музыкой, гордой, бунтарской, полной страстного национализма.

Ее левая рука скользила по клавишам безупречно, широкими и стремительными движениями, выработанными долгими часами практики.

Первая пьеса была лишь прелюдией ко второй. Публика, в большинстве своем вряд ли искушенная, была совершенно очарована. Всем оказалось в новинку, что красивая девушка может быть столь одаренной и столь непредсказуемой.

Быстро успокоившись и войдя в нужное настроение, Кэрин без перерыва прямо перешла к пьесе, которую всегда играла на вечерах в консерватории, — «Вальс Мефистофеля» Листа. Музыка лилась сплошным потоком, как и бурные аплодисменты. В знак признательности она склонила тонкую белую шею, понимая, что выложилась полностью. Марк Эмбер, уютно устроившийся на угловом диване в окружении своих друзей, помахал ей своим бокалом. Она улыбнулась ему и схватилась за протянутую руку Гая. Ее собственные руки теперь дрожали от внезапной усталости. Гай сжимал ее руку, лаская указательным пальцем ее ладонь, тем самым снимая с нее часть напряжения. Уж в этом он был мастером!

— Для особого случая всегда полагается особое угощение! У меня есть кое-что для тебя, малышка. Тебе интересно?

— Я искренне заинтригована!

Она отвернулась и улыбнулась гостям.

— Ты играешь прекрасно, Кэрин, — серьезно добавил он.

— Мы каждый день разучиваем что-то новое.

От возбуждения Кэрин стала дерзкой. Гай продолжал внимательно смотреть на ее лицо, с которого постепенно сошла бледность утомления.

— Я сказал, малышка, что ты прекрасно играешь, но во многих отношениях твоим воспитанием пренебрегли самым печальным образом.

— Уверена, вы об этом позаботитесь, — вежливо ответила Кэрин.

— А ты убеждена, что окончишь курс?

Она улыбнулась ему, даже не зная, что ответить.

— Куда вы меня забираете?

— А куда ты, интересно, готова идти?

В его словах прозвучал скрытый вызов.

— С вами, Гай Эмбер, не очень далеко!

Гай тихо ахнул.

— Это вряд ли справедливо и совершенно неправильно. Ты трепещешь, как птичка, у меня под рукой. Так это очень на тебя действует?

Кэрин сделала большие глаза и удивленно взглянула на Гая.

— Игра на рояле, — сухо пояснил он.

— Разумеется.

Она поспешно отвела свой взгляд и безропотно последовала за ним, пока они не оказались у двери личного погреба Гая.

Гай толкнул тяжелую дверь и включил свет над крутой каменной лестницей.

— Я пойду первым, а ты иди строго за мной и будь осторожна в своей длинной юбке.

Кэрин зажмурилась от яркого света. Привыкнув к нему, она увидела высокие стены, вдоль которых тянулись стеллажи для бутылок. Горлышки бутылок, закрытые пробками из цветного алюминия или свинца, торчали из стеллажей. Бутылки были уложены на бок так, чтобы пробки оставались влажными и не усыхали. Здесь были столовые вина, красные и белые, искрящиеся, шампанское, дубовые бочки с креплеными винами, портвейны, десертные, спирты и ликеры. Каждая секция была датирована, и каждая бутылка занесена в погребную книгу.

Внимание Кэрин рассеялось, и ее нога в легкой вечерней туфельке пропустила третью ступеньку. Ей стало нехорошо, когда она поняла, что падает.

— Гай! — закричала она, как раненая птица.

Гай быстро обернулся и прижался своими широкими плечами к поручню, чтобы устоять, поймав ее на лету.

Она уткнулась лицом в его пиджак, и пряди ее распустившихся волос покрыли его грудь. С минуту они стояли неподвижно, пока ее колотящееся сердце не успокоилось.

Кэрин подняла на Гая лицо и откинула волосы за плечи.

— О, простите, Гай. Я могла бы упасть. Вы предупреждали меня, во всем виновата туфля — подошва такая новая и скользкая!

В воздухе витал аромат ее духов, и он действовал на них обоих, пронзая неуловимую, но стойкую прохладную атмосферу погреба.