Убийство демократии - Уильям Блум

Лэнгли использовал практику подборки статей, которые писались аген-тами-журналистами ЦРУ для провинциальных газет, а затем издавались в ежемесячном дайджесте провинциальной прессы. Далее дайджест направляли парламентариям и другим лицам, формирующим общественное мнение в Маниле, чтобы у них сложилось определенное представление о том, «что думает провинция» [30]. Такая практика, изобретенная ЦРУ для Магсайсая, была позже использована подразделениями Управления в ряде других стран третьего мира.

Для нейтрализации главного политического оппонента Магсайсая и яростного критика американской политики на Филиппинах Кларо М. Ректо (Claro М. Recto) американцы применили следующий подход. ЦРУ распространило слухи о том, что он был агентом коммунистического Китая, и подготовило упаковки презервативов с надписью «Любезно предоставлено Кларо М. Ректо — другом народа». Однако презервативы были бракованными и имели дырки в самых неподходящих местах [31].

ЦРУ также планировало убийство Ректо путем отравления. От идеи отказались скорее «по прагматическим соображениям, а не из-за угрызений совести» [32].

В 1957 году, после гибели Магсайсая в авиакатастрофе, ЦРУ пыталось найти других филиппинских политиков и силы, которые смогли бы работать на Лэнгли или сами предлагали себя в качестве таковых. Одним из них был Диосдадо Макапагал (Diosdado Macapagal), избранный президентом в 1961 году. Макапагал предоставлял ЦРУ политическую информацию в течение нескольких лет и в конце концов попросил и получил то, чего, по его мнению, заслуживал: большую финансовую поддержку для его кампании. Американский «Ридерз дайджест» назвал его избрание «явной демонстрацией демократии в действии» [33].

По иронии судьбы, Макапагал был злейшим противником американского вмешательства в кампанию выборов Магсайсая в 1953 году. В то время он постоянно цитировал выдержки из филиппинского закона, который гласил, что «ни один иностранец не имеет права оказывать помощь какому-либо кандидату, прямо или косвенно, либо принимать участие или влиять на любые выборы в какой-либо форме» [34].

Что еще более иронично, в 1957 году правительство Филиппин приняло закон, написанный явно под диктовку американцев, который объявил вне закона как коммунистическую партию, так и Хукбалахап по причине того, что эти организации, добиваются перехода правительства «под контроль и господство иностранного государства» [35].

К 1953 году бойцы движения Хукбалахап были рассеяны и деморализованы и не представляли больше серьезной угрозы, хотя очаги их сопротивления продолжали тлеть еще в течение нескольких лет. Трудно определить, в какой степени спад их активности был связан с традиционными силовыми методами борьбы с ними, или с еще более нетрадиционными методами Лэнсдейла, или с физическим ослаблением многих членов Хукбалахап от недоедания и болезней, вызванных обнищанием крестьянства. Задолго до своего конца участники Хукбалахап также испытывали нехватку оружия, боеприпасов и военной техники, ставя тем самым под сомнение часто повторяемые обвинения со стороны филиппинских и американских властей о получении филиппинским сопротивлением советской и китайской помощи [36]. Филиппинский историк Эдвард Лачика (Edward Lachica) написал, что «Кремль только на словах поддерживал коммунистическое движение на Филиппинах, хваля Хукбалахап за участие в «глобальной борьбе против США», но никакой материальной поддержки не предлагал» [37].

Как отмечал Джордж Тейлор, «с уничтожением военной мощи Хукбалахап социальная и политическая программы движения, которые могли бы быть реализованы, отошли на второй план» [38].

Впрочем, «американский бастион» надежно закрепился в Юго-Восточной Азии. Именно с Филиппин начнутся американские воздушные и морские действия против Кореи и Китая, Вьетнама и Индонезии. Филиппинское правительство будет направлять войска, чтобы сражаться на стороне Соединенных Штатов во Вьетнаме и Корее. На островных базах тактика и профессиональные навыки ведения противоповстанческих действий будут передаваться войскам других союзников США на Тихом океане.

Умереть за идею — бесспорно, благородно. Но было бы куда благороднее умирать за правильные идеи.

Х.Л. Менкен(Н. L. Mencken), 1919 год

Как же так получилось, что корейская война обошлась без протестов, сопровождавших войну во Вьетнаме? Ведь все американские преступления во Вьетнаме имели место в предшествовавшей ему корейской войне: поддержка коррумпированной тирании, злодеяния, напалм, массовые убийства гражданского населения, стертые с лица земли города и деревни, расчетливое управление новостями, саботаж мирных переговоров. Но американский народ был убежден, что война в Корее — это частный случай вторжения одного государства, без каких-либо провокаций, на территорию другого государства. Это представлялось как ситуация, когда плохие парни нападают на хороших парней, которых спасают еще лучшие парни; в ней не было той исторической, политической и моральной неоднозначности, которая стала дилеммой во Вьетнаме. Корейская война, как отмечали, началась по-другому: ранним утром 25 июня 1950 года Северная Корея напала на Южную Корею; в то время как о войне во Вьетнаме никто не знал, как она началась, когда и почему.

Также во время корейской войны почти не звучало обвинений США в «империализме». Ведь Соединенные Штаты участвовали в боевых действиях в составе войск ООН — против чего тут протестовать? Конечно, в начале 1950-х годов в общественной жизни США доминировал маккартизм, сдерживавший любые акции протеста.

Существовали довольно разные интерпретации причин самой войны, ведения и даже обстоятельств ее начала, но все они вскоре ушли в небытие в пылу военной лихорадки.

Сразу после окончания Второй мировой войны СССР и США оккупировали Корею, чтобы изгнать оттуда побежденных японцев. Демаркационная линия между советскими и американскими войсками была проведена по 38-й параллели. Создание этой линии не несло в себе намерения, скрытого или явного, основать два независимых государства, но холодная война вскоре внесла свои коррективы.

Обе державы настаивали на том, что объединение Севера и Юга — это основная и желаемая цель. Однако каждая из сторон хотела видеть этот процесс в соответствии со своими идеологическими установками. Стороны стали вести переговоры, состоявшие из предложений и контрпредложений, обвинений и контробвинений, обильно перемешанных с хитростью и изворотливостью. В результате на протяжении последующих лет никакого соглашения достичь не удалось. Хотя Москва, Вашингтон и лояльные им корейские лидеры не всегда были недовольны разделением страны (поскольку половина страны — это лучше, чем ничего), официальные лица и простые граждане Кореи с обеих сторон продолжали искренне призывать к объединению страны.

Тот факт, что на момент начала войны Корея все еще была единой страной, перед которой стоял вопрос объединения, подчеркивал глава постоянного представительства США при ООН Уоррен Остин (Warren Austin) в сделанном вскоре заявлении:

«Искусственная граница, разделившая Северную и Южную Корею, не имеет никаких оснований для существования ни с юридической точки зрения, ни с позиции здравого смысла. Ни Комиссия ООН по Корее, ни Республика Корея [Южная Корея] не признают эту границу, и сейчас Северная Корея путем военного вторжения в Республику Корея еще раз опровергла реальность этой пограничной линии» [1].