Подружки невесты - Джейн Костелло

– Да! – Грейс встает на цыпочки. – Спроси, пожалуйста, Полли, не видела ли она мои туфли с бриллиантами!

Я спускаюсь в гостиную и обнаруживаю Полли перед телевизором. Боюсь, только нашествие инопланетян сможет оторвать ее от «Губки Боба»...

– Пол, как дела? – бодро спрашиваю я.

– Нормально, – отзывается она, не отвлекаясь от экрана и даже не мигая.

– Тебе не попадались мамины туфли с бриллиантами?

– Нет, – отвечает Полли, едва шевеля губами.

– Точно?

– Гм-м... Точно.

– Ладно.

Я размышляю, что делать дальше.

– Айви, – произносит Полли, – а почему там бриллианты?

Началось... «Почему» сейчас ее любимое слово, наряду с такими заготовками для пыток взрослых, как «Что?» и «Где?». С утра до позднего вечера Полли бомбардирует вопросами Грейс, Патрика и всех, кто попадется под руку. Вопросы, вопросы, вопросы... Сотрудники ФБР могли бы проходить у нее стажировку!

За сегодняшний вечер мы обсудили такие предметы, как религия («Зачем Бог сначала создает людей, а потом заставляет их умирать?» – кстати, попытайтесь ответить па этот вопрос, подкрашивая ресницы!), физика («Что в небе над облаками?»), математика («Сколько всего на свете чисел?»), история («Когда была самая первая война?»), кино («Как родился Король Лев?») и сексуальное образование («Как я родилась?»). Я уж не говорю об актуальных вопросах типа: «Кто сильнее – Кинг-Конг или Супермен?» и «Почему у миссис Харрис (это учительница Полли) растут усы, хотя она женщина?».

Все семейство считает, что у Полли весьма пытливый ум...

– Ну, просто для украшения, – отвечаю я.

– А зачем украшать туфли?

Я вижу простор для философской дискуссии, на которую у нас просто нет времени – такси приедет к половине восьмого.

Вернувшись в спальню, я застаю Грейс за раскопками и недрах гардероба. Подруга вышвыривает оттуда всякий хлам вроде сломанной вешалки для пальто, набитой старыми колготками сумки, коробки с засохшими кремами и пяти или шести пар туфель, покрытых паутиной.

– Черт! – вдруг вскрикивает Грейс. – А где мои типцы?

Электрощипцы уже прожгли дырку на туалетном столике, так что аромат, наполнивший спальню, вызывает мысли о ржавой решетке барбекю. Я хватаю щипцы и прислоняю их к пузырьку с лосьоном для загара.

В этот момент снизу раздается голос Патрика:

– Что-то мне не нравится попка Скарлетт... Разве она так должна выглядеть?

Грейс, тяжело вздохнув, мчится вниз, а я за ней. Толку от меня, конечно, не будет, но по крайней мере мы продвигаемся ближе к выходу.

– Гм, – изрекает Грейс, внимательно изучив улики. – Пеленочный дерматит. Оставь ее без подгузника минут на пять, а потом хорошенько смажь кожу «Судокремом».

– Ладно, – кивает Патрик.

– А ты в отличие от меня отлынивал от изучения трудов Мириам Стоппард, – поддевает мужа Грейс, – иначе бы не спрашивал!

Это всего лишь невинная шутка, однако Патрик посылает жене взгляд, каким Валентина, я замечала, одаривает продавцов, предполагающих, что ее размер больше восьмого. Ну и дела! Патрик никогда раньше не вел себя так с Грейс!

– А ты уверена, что у нас есть «Судокрем»? – через пару минут кричит он из гостиной.

– Да! – отзывается Грейс из кухни.

Она наконец обнаружила свои туфли в шкафчике для посуды.

– У нас его нет!

– Есть, я точно знаю!

– А я говорю, нет! – Голос Патрика звучит почти гневно.

– Я купила несколько штук на прошлой неделе!

– Значит, ты его куда-то запрятала!

Патрик сейчас больше похож на военного диктатора, чем на адвоката солидной корпорации. Я понимаю, это обычные бытовые неурядицы, но, честно говоря, мне трудно поверить своим ушам – раньше Патрик и Грейс вели себя иначе. Они так не ссорятся! Патрик буквально кипит от обиды и негодования; боюсь, консультант по семейным проблемам с легкостью подписал бы годовой контракт в этой семейке, стань он свидетелем подобной сцены.

Грейс влетает в комнату, оттесняет Патрика от комода и, порывшись в ящике для подгузников, извлекает оттуда тюбик «Судокрема».

– Ох! Я не подумал, что это он... – бормочет Патрик.

– А надпись большими буквами тебе, конечно, не помогла? – ехидно спрашивает Грейс.

Само собой, Грейс не собиралась обижать мужа. В обычной ситуации Патрик пошутил бы в ответ, и все бы тут же уладилось, но сегодня они общаются как-то странно... Патрик что-то мрачно буркает под нос, и Грейс, выходя из гостиной, дипломатично предпочитает не переспрашивать.

Впрочем, у нее и нет нужды это делать.

– Мамочка, – интересуется Полли, – а что такое «заноза в заднице»?

– У вас с Патриком все в порядке? – спрашиваю я, когда мы наконец садимся в такси.

– Конечно! – Грейс пренебрежительно машет щипцами для завивки.

Машина на полной скорости мчится по Док-роуд, а Грейс торопливо накручивает волосы. Пока они завиты только наполовину, так что правая сторона ее головы кажется отутюженной, а левая выглядит так, словно волосы туда были пересажены прямо с головы Лео Сайера.

– Патрик немного не в духе последнее время, без конца ворчит...

И этот момент начинает звонить сотовый Грейс, и подруга непроизвольно вздрагивает:

– О черт!

Грейс пихает мне в руки щипцы, как легкоатлет – эстафетную палочку, и хватает сумку. Выдернув оттуда свой смартфон и взглянув на номер, она тяжело вздыхает.

– Это Адель...

Адель – ее «горячо любимая» начальница.

– Не бери трубку! – строго говорю я.

Подруга нервно покусывает нижнюю губу. Такое впечатление, что она решает моральную дилемму мирового масштаба...

– Я должна... – наконец шепчет Грейс трагически.

– Вовсе нет! – горячо возражаю я. – Сегодня ты должна кокетничать с барменом и так напиться, чтобы забыть имя собственного мужа, а не вести деловые переговоры на юридические темы!

Грейс снова кусает губу, отвернувшись к окну. Впрочем, я хорошо знаю, чем все закончится!..

– Добрый вечер, Адель! – слышу я через пару секунд. – О, прошу прощения, но... Я ведь работала допоздна всю неделю... Разве я не сдала вам отчет? Ах, его нужно исправить... Э-э, хорошо. Да, да, я поняла. Конечно. Посмотрю, что можно сделать.

Грейс выключает телефон. Вид у нее глубоко несчастный.

– Ну? – вопрошаю я грозно.

– Мне придется вернуться домой, – уныло говорит Грейс.