Угроза с Марса - Стерлинг Ланье

— Меня не слишком беспокоят эти отверстия в дальней стене, — сказал Мюллер, — этими туннелями не пользовались уже несколько столетий либо не использовали их вовсе. Давайте на всякий случай завалим их булыжниками, выставим часового у входа — и ляжем спать.

Полковник сам вызвался сторожить первым, а остальные принялись готовиться ко сну, который обещал быть малоприятным. Слейтеру хотелось посидеть с Данной, но она вполголоса беседовала с Тау Лангом, и он свернулся клубком в спальном мешке рядом с Накамурой, который уже храпел вовсю. Каменный пол был жестким, и все же это оказалась лучшая стоянка из всех, какие они устраивали до сих пор.

Лучик света, коснувшись век Слейтера, мгновенно разбудил его. Он резко сел и увидел ухмыляющегося Накамуру. Слабый свет снаружи проникал в отверстие, и все было видно, как на ладони. В отверстии уже исчезали ноги Фенга, и Слейтер вслед за ним поспешил выбраться наружу.

Оглядевшись, он убедился, что буря и впрямь была чудовищная. Повсюду валялись огромные обломки скал, раскиданные немыслимой силой ветра. Земля отсырела, размякла от дождя и снега, а от новорожденных луж и заводей подымался густой туман. Деревья, в том числе и древние великаны, были изломаны бурей. Стылый рассветный воздух был свеж и чист, но голоса подавали лишь редкие птицы и звери, а насекомых и вовсе не было слышно.

— Я тревожусь за наших юношей, — с беспокойством признался Тау Ланг, потерявший на время свое железное самообладание. — Редко мне доводилось даже слышать о такой жестокой буре. От души надеюсь, что они сумели отыскать убежище. — Он огляделся. — Ни единая живая душа не могла бы пережить такого урагана, разве что духи. — С этими словами он правой рукой сделал на груди какой-то странный жест.

Слейтер заметил, что Данна с трудом сдерживает слезы. Он шагнул к ней и осторожно положил руку ей на плечо. Для него было немалым потрясением видеть, насколько ей и Тау Лангу изменила всегдашняя выдержка.

— Не тревожься, Данна. Они оба опытные путешественники. Наверняка мы скоро увидим, как они бегут к нам, прыгая по камням.

Слова утешения прозвучали бессмысленно даже для него самого. Данна не стряхнула его руку. Она подняла глаза на Слейтера, и он увидел, что ее лицо искажено отчаянием: щеки впали, скулы заострились.

— Слейтер, они были всей моей семьей. У меня нет ни братьев, ни сестер. Все, что у меня было, — мои мужья. И теперь они, наверное, мертвы.

Слейтер все так же держал Данну за руку, но его взгляд, устремленный поверх ее курчавой макушки, был пустым и невидящим. О Мудрых Женщинах известно было мало. Их обязанности, ранг и статус в паутине слухов и мифов, окутывавшей общественную жизнь руккеров, не предполагали какого-то особенного отношения к сексуальной жизни. «Каждая мелочь может оказаться полезна, — звучал в его мозгу холодный рассудочный голос, — а потому ее следует запомнить и передать для более полного и логического исследования в архив командования базы Арес». Память Слейтера всего лишь послушно повторяла то, что все время подчеркивали голоса на гипнопленках. Всякое знание о рукке представляло собой величайшую ценность, и все узнанное считалось собственностью центрального банка информации в Аресе.

Включая тот факт, что у женщины, которую он любил, уже есть два мужа.

Земные нравы двадцать третьего столетия были довольно легкомысленными. Всякий мог выбирать тот вариант устройства личной жизни, который больше всего был ему по душе. Никому не было дела до того, как устроились другие. И тем не менее подавляющее большинство тех, кто решил навсегда соединить свои жизни, составляли традиционные пары. И к тому же он влюбился. Влюбился в женщину, у которой два мужа, и которая тем не менее явно отвечает ему взаимностью.

Данна подняла на него глаза и озадаченно моргнула сквозь слезы.

— Ты что-то молчишь и молчишь, Слейтер. Может быть, у тебя есть идея, как нам их отыскать?

Слейтер выругал себя, возвращаясь к реальности. Он любит Данну, а ей сейчас больно. В конце концов, он не имеет права совать нос в ее частную жизнь.

— Я думаю, может быть, у полковника Мюллера и консела есть какой-нибудь план. Наверняка они и прежде сталкивались с такими случаями. Не падай духом. — Он постарался вложить в свою речь всю уверенность, на которую был способен, и крепче сжал руку Данны, стараясь ее ободрить.

— Придется нам отправиться в стойбище без них, — сказал Мюллер, посовещавшись со старым вождем. — Возможно, они погибли, заблудились или даже попали в плен, но мы не можем ждать. Прости, Данна. Это слишком важно.

Девушка молча кивнула. Разрушения, причиненные бурей, сильно затрудняли их путь. Повсюду громоздились груды мусора, нанесенного неистовым ветром, и тропа, по которой они шли вчера, исчезла бесследно. Обломки скал перемешались с искореженными ветками терновника и кактусами, которые ветер выдрал из почвы с корнями, и продвижение отряда замедлилось: дорогу приходилось прокладывать через эти завалы. К восходу солнца все уже обливались потом. Мюллер разрешил недолгий отдых, а затем опять безжалостно гнал их вперед, покуда темнота не сделала путь чересчур рискованным даже для него. Они провели отвратительную ночь, ни словом не обменявшись друг с другом, и хотя вымотались до предела, так и не сумели заснуть. На следующий день было уже полегче. Данна и полковник часто совещались с Тау Лангом. Дороги больше не существовало, и отряд выбился из графика.

Этой ночью, в начале своего дежурства, Слейтер, расхаживая вперед и назад, вдруг услышал странный звук. В разрушенном ураганом краю, который они пересекали, почти не было зверей или птиц — буря либо уничтожила их, либо согнала с насиженных мест. Даже вездесущие насекомые куда-то попрятались. Звук, который донесся сейчас до Слейтера, напоминал отдаленное гудение гигантской пчелы.

Он едва не подпрыгнул, услышав рядом голос Мюллера, который должен был мирно спать в своем спальном мешке:

— Это реактивный глайдер. Причем не наш — гул слишком высокий.

Звук затих в морозной ночи и больше не повторялся. Мюллер, погруженный в свои мысли, ушел и вновь улегся спать. До самого утра ничто больше не нарушало тишину, кроме воплей редких животных.

На следующее утро, примерно за час до полудня, путники одолели заваленное обломками скал сухое русло и вдруг оказались на широком, хорошо утоптанном тракте. Тау Ланг, который вел отряд, сделал всем знак отходить, и они укрылись там, где их нельзя было разглядеть с дороги.

— Это главный тракт к новому стойбищу, — прошептал старик. — Я сбился с пути, и теперь мы подходим к стойбищу совсем с другой стороны. Стойбище, должно быть, совсем близко, если тракт хорошо расчищен. Наше счастье, что нас не заметили. Надо решить, что нам делать дальше.

Они столько раз репетировали свои роли, что устали от бесконечных повторений, но беспощадный Мюллер еще раз проверил всех, прежде чем позволил двигаться дальше. Видимо, постоянные тренировки принесли свои плоды: удовлетворенный проверкой, Мюллер подал знак Тау Лангу, и отряд вышел на тракт.