Не гони лошадей - Светлана Алешина

Конечно, никакого права на это я не имела, но милиционеры решили не связываться с прессой.

Меня впустили в комнату, я осмотрелась — полный кавардак. Такое впечатление, что тут кто-то с кем-то боролся. Круглый стол, всегда стоящий точнехонько в центре комнаты, сдвинут. Край ковра завернут. На диване валялся ее халат. Сколько раз я бывала у нее дома, все вещи всегда на своих местах.

Маринка просто помешана на чистоте и аккуратности, у нее на этой почве прямо бзик. Из-под шкафа торчал один Маринкин ботинок. А где второй? Я внимательно огляделась по сторонам. Как вообще обувь оказалась в комнате? У всех жильцов здесь принято разуваться в прихожей, у каждого есть свой шкафчик для обуви.

Возможно, Марина вернулась из поликлиники и застала кого-то в квартире. Завязалась борьба, ей удалось вырваться, и она скрылась в комнате, там ее настиг преступник, оглушил, связал… Во время борьбы Марина потеряла один ботинок… Ушла она из квартиры не своим ходом. В одном ботинке далеко не уйдешь… Ботинки эти она купила как раз потому, что сломала каблук своих туфель. Мы еще вместе с ней ходили в магазин выбирать, она туфли из ремонта забрать никак не может, из ботинок этих не вылезает. На всякий случай, я заглянула на Маринину полочку для обуви — все на месте. Я вышла в коридор с ботинком в руках и попыталась еще раз убедить милиционеров в том, что все гораздо сложнее, чем им кажется. Они не стали меня слушать и удалились, опросив жильцов квартиры, соседей по лестничной клетке. Никто ничего не видел и не слышал.

— Вот видите, девушка, — обратился ко мне милиционер, — если бы вашу подругу «выносили» из квартиры, кто-нибудь обязательно бы увидел.

— Это вряд ли, если только этот кто-то не умеет смотреть сквозь стены, — огрызнулась я. — Тут еще есть черный ход.

— Нету, — спокойно произнес участковый, — я давно уже дворникам велел забить все черные ходы.

Я вышла из квартиры, спустилась под лестницу и толкнула дверь, она послушно распахнулась. Рейка, которой была «забита» дверь, болталась на одном-единственном ржавом гвозде. На грязном полу виднелось множество отпечатков. Жильцы активно пользовались черным ходом, так что установить, проходил тут похититель или нет, возможности не было.

— Вот, полюбуйтесь на вашу забитую дверь, — сказала я, размахивая перед носом участкового рейкой. — Она открыта, и каждый, понимаете, каждый может уйти и прийти незамеченным, с чем угодно. Хоть со слоном…

— Ольга Юрьевна, кажется?.. — обратился ко мне милиционер, изучавший мое удостоверение. — Если вы считаете, что ваша подруга похищена, идите в отделение, делайте заявление, все как положено. До свидания.

Милиционеры ушли, а я осталась. Ужасно хотелось плакать и ругаться одновременно. Плакать от бессилия и ругаться из-за него же. Я села в кухне за Маринкин столик, покрытый разноцветной нарядной клеенкой. Старушки-соседки подтянулись туда же. Варвара Никитична, комната которой тоже была вскрыта злоумышленниками, тяжело вздохнув, произнесла:

— Ничего не понимаю, Оленька. Зачем им моя комната во второй раз понадобилась? У меня и взять нечего, от пенсии до пенсии живу. У Маришки хоть вещи какие ценные, а я им на что сдалась?

— Варвара Никитична, а у вас в прошлый раз что-нибудь украли? — спросила я.

— Да ничего не украли, ничего не пропало…

Тут я вспомнила, что Марина давала ей адрес Вассермана.

— Варвара Никитична, вам Марина давала адрес мастера, вы хотели реставрировать что-то… Вы у него были?

— Была, была… Иконку я ему носила, она мне в наследство досталась, давно уже. Совсем черная стала, лика не видно, трещина как раз посередке пошла. Я как-то посетовала, что сама плохо вижу и вещь красоту теряет, а Мариша мне адресочек написала. Я к мастеру сходила…

— Сделал? — поинтересовалась я для поддержания разговора.

— Какое там! Раскудахтался, откуда, мол, у вас такое чудо? Ему цены нет… Я на себя смелости не возьму. Вам нужно… Слово такое мудреное назвал, как его, а… экспертизу сделать. Цену набивал, хотел, чтоб я за работу много заплатила. А откуда у меня деньги? Пенсия, она не резиновая. Ну, я иконочку взяла и домой.

Я напряглась, ловя каждое слово Варвары Никитичны. Неужели все сводится к банальному ограблению…

— А икона эта у вас, на месте? — спросила я. — Ее не украли?

— Нет, — усмехнулась Морозова. — Кому она нужна? Это для меня она как память… Я ее Лукичу, столяру отдала. Он обещал починить, клей у него какой-то есть хороший.

— Скажите, а первый раз, ну, когда на Марину напали, где икона ваша была?

— Икона? Так у этого Вассермана и была.

Да, ничего не сходится. При чем тут Маринка и Вассерман? Ни при чем. Однако Вассерман специалист в своем деле, ошибиться не мог, икона представляет какую-то ценность. Надо бы узнать.

— Варвара Никитична, можно я икону эту посмотрю? — попросила я. — У меня друг занимается иконами, он вам ее бесплатно сделает.

— Оленька, да зачем тебе возиться с ней?.. Ну, если бесплатно… Пойдем, у Лукича мастерская в соседнем дворе, возьмешь.

Лукич оказался старым дедком с красным носом и веселыми глазами. Его мастерская занимала бывшую лифтерную в соседнем доме. Там стоял станок, верстак, пахло свежими стружками, столярным клеем.

— Никитична, заходь, заходь, — обрадовался старик нашему приходу. — Клиентку привела? Что будем ставить? Рамы новые, балкон стеклить или меблю ремонтировать?..

— Да нет, Лукич, я за иконкой своей пришла, хочу вот племяннице, — Варвара Никитична подмигнула мне, — отдать на хранение. Слыхал, опять к нам залазили… Лезут и лезут, черти окаянные. Топчут. Брать нечего, а они все равно…

Лукич оглянулся в поисках иконы и махнул рукой на тумбочку, стоящую в углу каморки:

— У меня еще руки не дошли, ты уж извини. Вон она, в тряпицу завернута, в тумбочке лежит. А может, племянница закажет чего-нибудь, я по-родственному недорого возьму. Как сейчас говорят, со скидкой и в кредит, — хохотнул дедок.

— Да нет, спасибо, мне не нужно пока ничего, — ответила я.

— Дома-то небось пластик везде, куда ни плюнь, всюду «европласт» этот. Вот от того и бардак у нас везде, что кругом одна синтетика. Молодежь хилая, работать не хочут, ребенков рожать не могут, — ворчливо произнес дедок. — Вот у тебя сколько детей? — поинтересовался он.

— Ни одного пока, — смутившись, ответила я.

— Вот! — Лукич поднял палец к потолку. — А все потому, что от природы оторвались. Скоро одни старики останутся…

Варвара Никитична достала икону и протянула мне:

— На деточка, вот. А ты, Лукич, чего-то сегодня ворчишь много, опять с супругой поругался?

Дедок улыбнулся:

— А у нас жизнь такая веселая. Милые бранятся, только тешатся. Ну, бывайте, а ты, красавица, заходи ко мне, я тебе такую детскую кроватку смастерю, что сразу же ребеночка родить захочешь.