Личная жизнь Петра Великого - Елена Майорова

Евдокия же, сознавая, что ее супруг — самодержец, в то же время считала его несносным сумасбродным мальчишкой. Он бежал от нее, от упреков и слез туда, где было уютно и свободно: в Немецкую слободу, к Анне.

Сына Евдокия растила в любви к отцу, и Алексей тоже писал — трогательно и почтительно (с шести лет его начали учить грамоте): «Государю моему батюшку, царю Петру Алексеевичу, сынишка твой Алешка, благословения прося, и челом бьет. Прошу у тебя, государя-батюшки, милости: пожалуй, государь-батюшка, отпиши ко мне про свое многолетное здоровье, чтобы мне, государь-батюшка, слыша про твое многолетное здоровье, радоваться. Изволишь, государь-батюшка, милостью своей напаметовать, и тетушка и матушка в добром здравии, и я молитвами твоими при милости их жив. Сын твой Алексей бьет покорно челом».

Хотя отношения Петра с царицей сильно охладились, речь о разрыве пока не шла. Царь исправно отмечал именины жены; по поводу дней рождения и именин мужа Евдокия устраивала праздники в Измайлове, у царицы Прасковьи, куда любил приезжать Петр. Она ставила крестьянам пиво и вино, подавала нищим милостыню. Царская семья выходила в сад, подолгу там гуляла, кормили рыбу в прудах, сзывая ее на корм колокольчиком.

Забавы такого рода менее всего отвлекали Петра от засевшей, как заноза, идеи отвоевать Азов. Сложно было собрать желающих под знамя второго Азовского похода. К 1 декабря всем «стольникам, стряпчим, дворянам московским и жильцам великие государи приказали быть на своей, великих государей, службе». Холопам, изъявлявшим желание повоевать с турками, тут же давали вольную.

С новым войском, с построенными в Воронеже кораблями дело под Азовом пошло веселее. Петр носился по судам и траншеям, сам наводил орудия на город, не страшась появляться на виду у неприятеля.

Царевна Наталья Алексеевна тревожилась за брата, в письмах просила поберечь себя, не подходить близко к стенам города, ощетинившихся дулами. Петр шутливо отвечал: «По письму твоему к ядрам и пушкам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили. Однако хотя и ходят, только по ся поры вежливо».

Писать царице Евдокии Петр не считал необходимым.

Не с ней он советовался об организации триумфальной встречи в Москве: в этом деле советчиками выступали сестра и Андрей Виниус. Начитанная Наталья Алексеевна была незаменима при изобретении торжеств и чествований победителей на римский манер. Царь вникал во все детали готовящейся церемонии и сам определил место, где следовало построить триумфальную арку. Это сооружение достигало десяти метров в высоту, было разукрашено фигурами и текстами из античной литературы и истории. Здесь были представлены и Геркулес, и Марс, и картины, изображавшие взятие Азова, и разнообразные надписи, объяснявшие недогадливым суть аллегорий.

Осенью население столицы стало свидетелем небывалого зрелища. На смену церковной торжественности с молебнами и колокольным звоном пришел чисто светский праздник. Вереница принаряженных воинов, пеших и конных, двигалась через всю Москву. В честь главнокомандующего боярина Шейна и адмирала Лефорта у триумфальной арки декламировали стихи. Царь следовал за Лефортом в черном немецком платье и в шляпе с белым пером.

Все царевны, обе царицы и их окружение присутствовали на церемонии. Здесь же в окружении жителей Немецкой слободы находились Матрена Ефимовна и Анна Монс — пока еще как одна из многих.

Пышность встречи победителей не соответствовала реальному значению одержанной победы. Это была дань вкусам царя, которые почти не изменились за всю его жизнь.

Многие, в том числе и царица Евдокия, не в должной мере выражали ликование. Это злило царя и еще больше разводило его с женой.

Тем не менее клан Лопухиных строго следил, чтобы в отношении Евдокии соблюдался необходимый дворцовый церемониал и царица с сыном получали достойное содержание. У них в руках был главный козырь: царевич Алексей. Как мать престолонаследника Евдокия являлась сильной фигурой. Многие заискивали перед ней, предусмотрительно полагая, что при такой жизни, какую вел царь, возможны всякие неожиданности.

Но особенно сильно почувствовала изменение отношения к себе окружающих Анна. Только слепой мог не заметить все усиливающееся благоволение к ней царя.

На пожертвования Петра в Немецкой слободе была возведена каменная кирха. Во дворе кирхи специально для лютеранки Анны выстроили дом. В народе Анну стали называть «кукуйской царевной». Она в еще большей степени, чем раньше, служила проводником милостей государя; ее слово значило очень много. Анна выступала в качестве посредника при решении разнообразных дел, ходатайствуя перед царем, к великому неудовольствию Меншикова, на чью монополию она посягала. Ее просьбы никогда не встречали отказа.

Если нелюбимая жена Петра могла стать источником чинов и званий в неопределенном будущем, Анна являлась им сейчас.

Но, может быть, обе женщины испытали тайное облегчение, когда царь, неутомимый, как застоявшийся жеребец, и такой же нежный, освободил их от своего общества и отправился в Европу.

Второй Азовский поход был триумфален, турки посрамлены.[11] Россия получила «Азов, город белый каменный». Теперь не стыдно было явиться в чужие страны.

Великое посольство выехало из Москвы 10 марта 1697 года. Оно держало путь в Голландские штаты, туманный Альбион, в столицу Священной Римской империи Вену, в Данию, к курфюрсту Бранденбургскому, в Венецианскую республику, к папе римскому. С посольством убывал инкогнито и сам царь, значившийся десятником Петром Михайловым.

Плохим предзнаменованием для Евдокии явилось нежелание царя проститься с ней и царевичем перед отъездом. Этого требовали как придворный этикет, так и простая вежливость. Но Петр пренебрег и родственными чувствами, и требованиями приличия.

Имеется большое количество исследований и монографий, в которых авторы на момент европейского путешествия Петра приписывают ему великие планы преобразования России. Стало историческим штампом мнение, что Петр родился с мыслью о реформах, не думал ни о чем, кроме преобразований, и с детства считал их своим историческим предназначением.

Однако «громадье» планов измышлено задним числом: Петр никаких конкретных и четких планов в то время не строил, тем более ничего подобного не писал. При изучении его деяний появляется впечатление, что царь действовал как Бог на душу положит, как кривая вывезет. У него довольно долго не было заметно взгляда на себя как на Преобразователя. Он просто делал то, что подсказывала ему минута, не затрудняя себя предварительными соображениями и отдаленными прогнозами.

Официально обозначенная цель — найти союзников для войны с Турцией — кажется надуманной, поскольку он легко от нее отказался. В Европу Петр направился, чтобы людей посмотреть и себя показать, удовлетворить свое непрекращающееся стремление к новизне да отдать в учение дворянских недорослей. «Секретная же миссия заключалась в том (чтобы украсть науку у Западной Европы), чтобы все лучшее вызнать, все полезное перенять или переманить к себе. Лучше я не могу выразить тех наставлений, которые Петр дает в своих инструкциях. Это была настоящая воровская экспедиция (рекогносцировка) за западной наукой», — писал В. О. Ключевский.