Лист на холсте, или Улиточьи рожки - Салма Кальк

— Пока, целую.

— Вот пойди и поцелуй, — и со смехом Линни отключилась.

Элоиза подняла голову — Себастьен был тут, он тем временем принёс ещё одну чашку и пирожных. В кабинет просунулась голова Кьяры:

— Добрый вечер, донна Эла! Может, вам поесть принести? А то вы тут так поздно сидите!

— Добрый вечер, Кьяра. Нет, спасибо, еды не нужно. Иначе я никогда эту работу не закончу, — добавила она в сердцах.

— Хорошо, я пошла в кабинет к вашим, там все ушли и я уберусь.

Она и впрямь закрыла дверь и ушла. Элоиза подождала немного, а потом выбралась из-за стола.

— Знаете, мне звонила Линни.

— В следующий раз передайте ей привет от меня, — откликнулся Себастьен. — Мне очень нравится ваша Линни.

— Тогда почему вы здесь, а не в Милане? — хмыкнула Элоиза. — Она вот тоже вами интересуется.

— Потому что она просто нравится, а без вас я жить не могу. Правда, если мы хотя бы раз в день не увиделись, то я существую с большим трудом.

— Линни сказала, что вы нереально круты. Впрочем, я с ней в этом моменте согласна.

— Неужели? — обрадовался он.

— Более того, она велела мне пойти и поцеловать вас. От её имени, разумеется. Поэтому вам придётся сказать, что она имела в виду.

— Представления не имею, честно.

— Тогда мне остаётся положиться на свою фантазию, — после чего она подошла и поцеловала его.

Поцелуи, кофе и пирожные заняли с четверть часа, а потом Элоиза вернулась за компьютер.

— Извините, но мне нужно закончить работу.

— Я подожду вас, — кивнул он. — Сколько, вы говорите, вам нужно времени?

Элоиза глянула в текст справки.

— Попытаюсь не засиживаться, — усмехнулась она.

Элоиза проверила файл в последний раз, сохранила и отослала. Уф. Что там со временем? Не так и страшно, конечно, без десяти минут десять. Но сегодня уже — никаких приключений. Достаточно. Более, чем достаточно!

Она выключила технику и повернулась к Себастьену, он мгновенно отложил телефон.

— Монсеньор, я закончила работу на сегодня.

— Ура! — он поднялся и помог ей выбраться из кресла.

Ноги держали, конечно, но их бы размять и потянуть, ибо как-то очень уж неуверенны.

— Но я буду честной и скажу, что не пригодна сегодня более ни для чего. Извините.

— Как же, а для ужина и сна?

— Ужина и сна? — удивилась она.

— Именно. Скажите, вы обедали сегодня?

— Не припомню, честно говоря. После всяческих разговоров и дознаний я пришла сюда и больше никого и ничего не видела. Пока вы не пришли.

— Тогда пойдёмте. Я попросил ужин для нас в вашу гостиную. Годится?

— Да, наверное. Идёмте.

Утро началось с будильника Элоизы. Накануне она практически шантажом заставила Себастьена выключить звук на своём телефоне и не брать его с собой в спальню. В конце концов, вчера, когда они поехали на свидание, он ни с кем не разговаривал, никому не звонил и никаких отчётов по телефону не принимал. Значит, и ещё одну ночь переживёт без связи.

Он встал первым, и отправился в душ, а когда появился оттуда с телефоном, то просто показал ей экран.

Гм. Двенадцать неотвеченных звонков. Восемь от Лодовико и ещё четыре помечены «Мауро ди Мариано».

— Он не дозвонился до вас и накинулся на Лодовико? — уточнила Элоиза.

— Вероятно.

— А Лодовико не знал, где вы?

— Нет. И если был так настойчив, то там явно что-то необыкновенное.

— Звоните, — она улыбнулась.

— Привет, что за пожар? — он одной рукой держал телефон, а второй обнимал её. — Да какая тебе разница, где я был? Я понял, понял. Я поговорю с ним. Остальное в кабинете.

— Мы отгадали? — спросила она.

— Да, и я думаю, что там нет никакого пожара, в самом деле. Разберёмся, сердце моё. Вы были правы, когда вчера решили оградить меня от внешнего мира. Нам удалось поспать, а дальше всё будет проще.

— Значит, идём дальше.

Элоизу позвали в кабинет его высокопреосвященства уже ближе к вечеру, под самый занавес рабочего дня. Там она увидела, кроме кардинала и отца Варфоломея, Себастьяно, Лодовико. Габриэллу Кортезе и Асгерд, которая ныне Джованнина.

— Располагайтесь, Элоиза. — отец Варфоломей кивнул в сторону кофейного стола. — Мы собрались рассказать Шарлю занимательную историю, новую главу жития святого Себастьяно.

— Вы узнали что-то новое? — Элоиза села и расправила юбку.

— Терпение, Элоиза, терпение, — подмигнул Варфоломей. — Сейчас.

Все расселись вокруг столика, и Варфоломей изложил события вчерашнего дня.

— Так мы оказались замешаны в грязную историю с подделкой картины? — нахмурился Шарль.

— Увы, — Варфоломей покаянно опустил голову. — Предметы, попадающие к нам при содействии понтификальной комиссии, мы не направляем на дополнительную экспертизу. Отныне будем направлять.

— Ну а что там с экспертизой? Есть предположения? — спросил Себастьен.

— Предварительные — есть. Джованнина, рассказывай.

— Я успела только очистить полотно от загрязнения, — пожала плечами Джованнина. — И судя по тому, что я видела, у меня нет причины сомневаться в предварительной датировке картины. Середина семнадцатого века. Состав краски, грунта, манера письма… я напишу, если нужно.

— Габриэлла? — отец Варфоломей повернул к ней голову.

— Согласна с предыдущим оратором. На подробный и развёрнутый анализ, как и на заключение, пока не было времени. Сделаю.

— Значит, у нас оригинал? — хмуро промолвил Лодовико.

— Похоже на то, — Варфоломей погладил пузо. — Но я очень хочу сравнить то, что у нас, со второй картиной. Шарль, ты свяжешься с владельцем? Или это лучше сделать Себастьяно?

— Я свяжусь, — кивнул кардинал. — Себастьену нужно будет обсудить вопросы страховки, транспортировки и прочего. А я берусь уговорить господина Лорана на экспертизу.

— Вот и отлично, — практически промурлыкал Варфоломей. — А что с этим, как его, Мауро ди Мариано?

— Я встретился с ним сегодня, — холодно улыбнулся Себастьен. — И рассказал, что оба его протеже попали под внутреннее расследование. И пока идёт расследование — он не сможет ни встретиться с ними, ни переговорить. Никак. Ни на каких условиях. А если он будет настаивать — то они пойдут в полицию.

— А про Скаполи он тоже спросил? — хмыкнул Варфоломей.

— Спросил. А я прикинулся дураком и сказал, что не знаю такого. И поскольку данный господин тоже не сможет пока никому позвонить, то господин Мариано пусть побудет в блаженном неведении.