Псы Вавилона - Алексей Атеев

Хорошо было в Гражданскую: все просто и ясно. Впереди враг, а рядом друг. Прикажут рубить – рубишь, а прикажут стрелять – стреляешь. Ни дома, ни бабы. Кисет с махоркой да шашка – вот и все имущество. А потом захлестнула мелкобуржуазная стихия, как пишут в газетах, нэпманы и прочие кустари без мотора. Прикрыли лавочку, слава товарищу Сталину. Одумались там, наверху. Но все равно, быт заедает. Галоши и этажерки с фикусами застили глаза. Какой уж тут социализм!

Разгорячившись от собственных мыслей, Хохлов незаметно для себя стал энергично размахивать железнодорожным фонарем, словно предписывал кому-то перевести стрелки.

Вокруг размышляющего над мировыми проблемами милиционера кипела ночная жизнь. В бурьяне продолжали потрескивать кузнечики, в какой-то луже поблизости страстно голосили лягушки, тоскливо прокричала пронесшаяся над степью сова, а следом раздался предсмертный писк застигнутой совиными когтями мыши. Неразрывно шагающие рука об руку жизнь и смерть правили бытием.

Наконец Хохлов подошел к кладбищу и на время остановился, вспоминая, куда идти дальше. В мерцающем лунном свете погост мало чем отличался от окружающей степи. Он поднял над головой фонарь желтым стеклом вперед. Блеклый луч высветил несколько могильных холмиков с крестами и звездами.

«И тут все смешалось», – с непонятной злобой подумал милиционер, озираясь по сторонам. Наконец он вспомнил, где могила мальчика, и все так же, как медведь, переваливаясь с боку на бок, затопал громадными сапожищами по глинистой почве. Сумрачный, нереальный свет фонаря, бесформенная фигура с надвинутым на лоб капюшоном привели бы в неописуемый ужас любого очутившегося здесь в столь нехороший час. Но самому Хохлову страх перед городом мертвых был совершенно не свойствен.

Могилу он увидел еще издали и в изумлении остановился, не веря своим глазам. Потом осторожно приблизился. Она была вскрыта, а крышка гроба лежала сверху на земле. Хохлов подошел к краю и заглянул вниз. Гроб стоял на дне, но он был пуст.

– Ничего себе, – вслух произнес милиционер. – Как же это понимать? Неужели старикашка-интеллигент оказался прав, или это просто чья-то дурацкая шутка? Но кто может шутить таким зловещим способом? Или мальчишка оказался жив и каким-то образом самостоятельно выкопался?

Хохлов присмотрелся. Могильная земля сложена в правильную насыпь продолговатой формы. Если бы могилу раскапывали, то вряд ли так аккуратно. Как же понимать происходящее?

Оставалось только ждать. Если действительно верить бабьим сказкам об упырях, мальчишка скоро появится. Хохлов достал из кармана большие серебряные часы. Почти три. Скоро начнет светать, а мертвец должен вернуться в могилу до первых петухов. А если тело просто вырыли и с непонятной целью куда-то уволокли?

Хохлов вновь снял свой плащ, постелил его на землю недалеко от могилы, достал заветную фляжку и сделал внушительный глоток. Да, чеснок, вспомнил он и усмехнулся. Кусок хлеба с пропахшим чесночным духом салом был наготове. Еще один глоток, крепкие прокуренные зубы впились в нежное сало… Вдали послышался шорох. Хохлов отложил бутерброд, извлек «наган» и притаился.

На фоне зарева городских огней возникла тщедушная фигурка, которая двигалась по направлению к Хохлову. Когда она приблизилась, милиционер окликнул:

– Эй, паренек!

Мальчик замер. Так на мгновение замирает волк, если на него падает яркий луч света.

– Не бойся, паренек, иди сюда. Чего это ты по ночам бродишь?

Мальчик продолжал неподвижно стоять на том же месте, где его настиг голос Хохлова.

– Экий ты нынче робкий, – со зловещей лаской в голосе произнес милиционер. – А вот в потемках блукать не боишься. Ну иди ко мне, малютка.

Мальчик не двигался.

– Тогда я сам… – Хохлов подхватил фонарь, до времени прикрытый полой плаща и двинулся вперед. Он приблизился к ребенку и поднял над головой фонарь. Мальчик (а это, несомненно, был Ваня) смотрел на него неподвижным мертвым взглядом, глаза явственно отливали красным. Неожиданно он открыл рот и зашипел.

Хохлов от неожиданности отпрянул.

– Эвон, эвон как! – удивленно произнес он. – Шипишь, как та гадючка. Это ты зря. Докладай лучше, как могло получиться, что ты выбрался на свет божий?

Вместо ответа Ваня бросился на пытливого милиционера, однако Хохлов был готов к нападению. Он отшвырнул фонарь и, схватив мальчика своими могучими руками, поднял перед собой. Мальчик яростно вырывался, и Хохлов поразился тому, насколько он силен. Стало ясно, что справиться с ним непросто. Тогда Хохлов собрался с силами и бросил мальчика в разверстую могилу. Раздался звук упавшего тела, но тотчас, словно подброшенный пружиной, мальчик вновь очутился на ее краю.

– Ах, гад! – закричал Хохлов. – Ну, держись! – Рядом с могилой валялся длинный железный штырь со звездой на конце, служивший памятником усопшему ребенку. Хохлов схватил железяку и, выставив ее перед собой словно алебарду, двинулся на Ваню. Несмотря на столь грозное оружие, тот пошел навстречу. Хохлов сделал выпад, и верхний луч звезды ударил Ваню в плечо. Мальчик вновь зашипел и подался назад.

– Ага! – яростно выкрикнул Хохлов. – Проняло тебя, падлу! То ли еще будет, упырь сраный!

Но Ваня либо вовсе не чувствовал боли, либо не обращал на нее внимания. Он вновь бросился на храброго милиционера. Теперь Хохлов понял, что противник значительно опаснее, чем он предполагал. Он отошел подальше от могилы и приготовился к обороне, выставив перед собой штырь со звездой. Валявшийся на земле фонарь причудливо освещал поле битвы. Все вокруг было залито красным светом. Он был столь ярок, что казалось, светил не один, а целая дюжина фонарей.

Ваня оказался рядом, и Хохлов по всем правилам штыкового боя сделал новый выпад и глубоко воткнул звезду прямо в грудь мальчика, а затем поднял тело над землей. Ваня затрепыхался, как наколотый на булавку жук.

– Не нравится, сука?! – заревел милиционер. Он рывком скинул тело в могилу. – Получи, урод! – Одновременно Хохлов отбросил железяку, вытащил «наган» и, как только голова Вани вновь показалась над краем могилы, выстрелил. Он прекрасно видел, как пуля вошла в лоб, оставив круглую дырочку, но эффекта выстрел не возымел. Хохлов выстрелил еще пару раз, но мальчик продолжал медленно, но неумолимо приближаться к нему.

И тут Хохлов дрогнул. Неожиданно в сердце старого вояки закрался страх. Ребенок, или кто он там, был неуязвим. Хохлов вновь поднял железный штырь и приготовился к обороне.

В это мгновение он неожиданно ощутил резкую боль в ноге.

«Собака», – пронеслось в голове, и он поспешно оглянулся. Но это была не собака. В правую икру впился зубами еще один мальчишка, в котором Хохлов мгновенно узнал брата Вани Пантюху.

– Вот вы как! – заорал милиционер. – Вот вы… – Ваня бросился вперед и, в свою очередь, вцепился Хохлову в горло. Милиционер попытался сопротивляться, но тело его неожиданно онемело. Последнее, что он услышал, были чавканье и чмоканье…