Война племен. Проклятые земли - Маркус Хайц

Гномка подошла к кровати, наполнила кожаный бурдюк горячим напитком и уже хотела сунуть узкий край Боендалу в рот, когда Бешеный схватил ее за руку.

— Что ты делаешь?

— Я вливаю ему в рот отвар трав, от которого он должен согреться, — ответила она, пытаясь продолжить начатое.

Но Боиндил не отпускал.

— Отвар? Дай ему лучше горячего пива, оно поможет ему прийти в себя.

— Нет, — покачала головой целительница. — Это травы, которые действуют только в горячей воде.

— Может быть, стоило бы положить его в горячую ванну? — вмешался Тунгдил, вспомнив, что читал в библиотеке своего приемного отца Лот-Ионана книги, в которых советовали именно так поступать с людьми, пострадавшими от обморожения. Скорее всего, это сработало бы и с гномами.

— Хорошее предложение, и мы уже пробовали так делать. Не помогает. — Целительница наконец вырвала из рук Боиндила бурдюк. — Позволь мне заниматься своим делом, воин. Я хорошо знаю свое ремесло и никогда не стала бы советовать тебе, как следует орудовать топором.

Бешеный пропустил ее к брату, но остался рядом.

— Все, что я нашла в записях нашего народа, — это настойка из трав. Ее следует использовать… если все остальное не помогает.

Тунгдилу показалось, что она собиралась сказать что-то еще, но передумала.

— А что еще ты нашла? — переспросил он. — Он спас мне жизнь, и я готов пойти на все ради него. Прошу тебя, скажи.

Гномка отвела глаза.

— Есть одна легенда.

— Говори! — рявкнул Боиндил, словно сейчас допрашивал вражеского шпиона. — Говори немедленно! Во имя Враккаса, да я все сделаю, лишь бы мой брат выздоровел и вновь стал таким же, как прежде. — В его карих глазах горела решимость выяснить все до конца, чего бы это ему ни стоило.

— На древних скрижалях, выбитых нашими предками тысячи солнечных циклов назад, написано, что обмороженного, в котором еще горит искра жизни, можно оживить искрой, горящей еще ярче.

— Что же имеется в виду? — удивилась Балиндис. — Как настоящий огонь может разжечь горн жизни? — Она посмотрела на Тунгдила. — Это ведь не означает, что мы должны вскрыть ему грудь и насыпать на сердце угольки, так?

— Этим мы убили бы его. — Златорукий задумался. Ему казалось, что где-то в глубине души уже начала зреть какая-то мысль, но он не мог ее ухватить.

— Что это еще за народная мудрость? — возмутился Боиндил. — Может, это какой-то кузнец решил поумничать и дал такой совет? Мой брат что, должен жрать огонь или вливать лаву в горло?

— Эту каменную скрижаль принесли нам из королевства Пятых, — рассерженно покосилась на него целительница. — И я не знаю, что это означает. Там так написано, и все тут. Я же тебе говорила, это всего лишь легенда.

Но Балиндис не спешила сдаваться.

— В легендах нашего народа сокрыто зерно правды, — возразила она. — Ты пыталась отогреть его в ванне, вливаешь в него горячий травяной чай, а что еще ты можешь сделать?

— Я? — Гномка опустила глаза. — Разве что молиться Враккасу, вот и все.

— Вот и все? — Боиндил уже готов был впасть в безумие, настолько он испугался за жизнь брата. — Неужели во всех этих пещерах нет какой-нибудь чудодейственной травы, чтобы…

— «Драконье Дыхание»… — Наконец-то Тунгдил понял связь между яркой искрой и королевством Пятых. — Ну конечно же! В легенде говорится о самом горячем горне в Потаенной Стране! — Он обвел взглядом озадаченные лица друзей. — Возможно, что этот горн обладает особой силой. Понимаете? В этом горне горит огонь из пасти великого дракона Бранбаузила.

Тунгдил и Балиндис прекрасно помнили невероятный жар этого горна, никто из них прежде не испытывал подобного, хотя они и провели большую часть жизни за наковальней. В белом пламени плавилось все: от черного тиония, созданного богом Тионом, до чистого белого паландия — металла богини Паландиэль — или враккасия, сотворенного богом гномов. Этому пламени не мог противиться ни один металл.

— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но что нам с этим делать? — Целительница опустила бурдюк и осторожно потрогала холодный лоб гнома. — Если в легенде и скрыты указания насчет того, как лечить больного, то я их не понимаю.

— Эта каменная скрижаль — из королевства Пятых, туда же мы направим свои стопы. — Златорукий взглянул на Боендала, казавшегося мертвым. — Мы возьмем его с собой. Только там мы сможем изменить его состояние, здесь для него уже сделали все возможное, — решил он. Подойдя к Боиндилу, гном опустил руку ему на плечо. — Отринь печаль. Враккас не позволил ему пасть от альвийских стрел и Белой Смерти, и мы не позволим ему лежать без сознания до самой смерти. Я буду обыскивать Серые горы до тех пор, пока не найду указаний, как при помощи «Драконьего Дыхания» вновь превратить его в того Боендала, которого мы любим.

Схватив друга за руку, Боиндил растроганно сжал его ладонь.

— Хорошо, что я могу положиться на столь образованного гнома, как ты. — Он с нежностью провел кончиками пальцев по щеке брата и, придвинув к кровати табурет, уселся и замер.

— Тебе нужно отдохнуть, — посоветовал ему Тунгдил, направляясь к выходу.

— Да и тебе тоже, — кивнула Златорукому Балиндис. — Пойдем, поедим — и спать.

Она попросила целительницу принести Боиндилу что-нибудь поесть и организовать ему ночлег.

— Но королева… — попытался возразить Тунгдил.

Балиндис так энергично замотала головой, что ее каштановые косы заметались из стороны в сторону.

— Королева позовет нас, когда мы будем нужны. Вначале ей все равно потребуется разобраться с тем, что происходит в королевстве, потом она выспится, а все остальное можно будет решить завтра. — Гномка провела Златорукого по коридорам в свою комнату, которую Тунгдил увидел в первый раз.

Тут было чисто и уютно, во время отсутствия Балиндис кто-то вытирал пыль. Вытащив пару одеял из шкафа, гномка бросила их на кровать.

Они вместе помолились о выздоровлении Боендала перед алтарем Враккаса в углу комнаты, а затем сняли тяжелые кольчуги и одетыми улеглись в кровать.

Балиндис не сводила глаз с лица Тунгдила. В ее взгляде горели любовь и радость. Златорукий чувствовал то же самое. Склонившись к девушке, он нежно поцеловал ее в губы.

— Знаешь, о нас уже судачат, — устало улыбнулась она.

— А почему бы и нет? Мы же герои.

— Нет, не потому, — рассмеялась Балиндис. — Они говорят, что мы открыто показываем нашу любовь. — Она заметила, что он ее не понимает. — Неужели близнецы не рассказали тебе кое-что о нашем народе? Мы оба свободны, Тунгдил. Мы не должны открыто проявлять свою любовь, а уж тем более обниматься при посторонних, до тех пор пока не заключили Нерушимый Союз. Любое прикосновение, выходящее за рамки дружеских отношений, в том числе то, чем мы сейчас занимаемся, нарушает моральный кодекс.