Память золотой рыбки - Моник Швиттер

Попытка первая

Мама была вне себя от возбуждения — первое, что бросилось Мелани в глаза, когда она прошла через стеклянные двери зала прибытия. Было видно, что ей трудно устоять на месте, она ходила из стороны в сторону, нервно подергивала головой, встряхивала кисти рук.

Мелани заметила ее лишь на секунду раньше. Только она решила потихоньку ускользнуть, как мама посмотрела в ее сторону. Мама лихорадочно взмахнула рукой. Что же случилось? Мелани почувствовала, как волнение мамы перекинулось на нее, словно пожар в австралийском буше, почувствовала, как она сама моментально вспыхнула ярким пламенем, не в силах бороться с огненной стихией. Она поспешила маме навстречу. Когда это кончится, спросила она себя, как далеко мне надо уехать, как долго пробыть вдали от дома? Один раз, один-единственный раз посмотреть бы на маму спокойно! Хоть раз, не заражаясь ее волнением, сказать бы себе рассудительно: мама вне себя от возбуждения. Они не виделись год. Момент был упущен. Для сердечного объятия просто от радости встречи опять было слишком поздно. Их взгляды переплелись, безмолвно и испуганно они стояли с открытыми ртами друг напротив друга, пока мама не воскликнула:

— Лидия! Лидия здесь!

Дочь непонимающе повторила:

— Лидия?

— Да, твоя тетя Лидия!

— Где?

— Мелани, что это значит?

Так и пошло. Мелани ответила: «Я не знаю», — так была произнесена первая ложь. Ложь? Мелани, ничего не говоря матери, уже несколько месяцев общалась с тетей. Они переписывались. И Мелани помнила, что в последнем письме сообщала о своем возвращении домой: «Мой день рождения (как-никак круглая дата) я проведу в воздухе. До свидания, Сидней! Двадцать семь часов (с пересадкой в Сингапуре) я буду в пути. Слышишь мой громкий стон? Он несется в твою сторону, вокруг света, к дому». Мелани написала это месяц назад, да, но она не ожидала, что тетя потрудится узнать время прибытия, чтобы устроить ей сюрприз в аэропорту. Она огляделась.

— Я ее не вижу. Ты уверена, что это была Лидия?

— Конечно.

Всю дорогу до дома они молчали. Мелани напрасно ждала расспросов.

— Вчера где-то над Индийским океаном стюардесса неожиданно принесла мне в честь дня рождения крошечное пирожное и пожелала незабываемого дня.

Втайне она надеялась, что мама ее сейчас тоже поздравит. Однако та упрямо смотрела в окно и молчала.

— Наверное, ты помнишь, что вчера мне исполнилось тридцать. Алис? Ты меня слушаешь?

Мама вздрогнула.

— Что? Почему ты называешь меня Алис?

— Раньше ты сама так хотела.

— Я привыкла к маме.

— А я к Алис.

— Мелани, Лидия была в аэропорту из-за тебя?

— Конечно, нет.

Вторая ложь. А ведь Мелани хотела рассказать маме о переписке с тетей. Теперь это было уже невозможно. Она даже воображала, что сможет помирить сестер. Хотя это было еще менее вероятно.

— Ты знаешь, какой удар нанесла нам Лидия.

— Это был несчастный случай!

— Если я обману слепого и скажу, что горит зеленый, и его собьет машина, это тоже будет несчастный случай?

— Алис, то есть мама, как ты можешь сравнивать?!

— О нет! Пруд безопасен, абсолютно безопасен, окружен забором, не волнуйся — так она говорила.

— Сколько лет прошло? Двадцать пять?

— Двадцать шесть. И все двадцать шесть лет ситуация неизменна: Филиппа нет в живых.

* * *

Мелани отсыпалась почти неделю. Еще до отъезда в Австралию она могла спать целыми днями. Уважительная причина находилась всегда, ведь она уставала то из-за учебы, то из-за экзаменов и ей нужно было восстановить силы, как она объясняла матери, когда та удивлялась, как человек может так много спать и при этом настолько успешно учиться. В действительности же Мелани училась урывками, однако получила одно за другим два образования и оба с высшими баллами. Она спала всегда, когда не училась. Сон был другом и в то же время врагом. Она бросалась в его теплые объятия и позволяла ему успокоить, утешить и убаюкать себя. Но прежде всего сон помогал ей забыться. Забыть, что она все еще не представляла, какой ей покажется жизнь отдельно от матери, в собственной квартире, с собственными мыслями и заботами. В то же время она проклинала могущество сна, который считала виновником своего бездействия. Когда вечером она просыпалась с тяжелой головой, сон был виноват в том, что она опять ничего не сделала, опять не уехала из квартиры матери на поиски цели в жизни, будь то призвание, жених, ребенок или профессия. Во время ужина за общим столом Мелани всегда молчала, в то время как мать подробно описывала свой рабочий день в учительской и в классе, смеялась над неумелостью коллег, разоблачала глупых политиков с их новыми планами сокращения расходов, рассказывала об отстающих учениках и их неспособности к учебе и концентрации внимания, о том, что с ней произошло в течение дня, о чем она думала, что ее разозлило, чему она научилась. Это был очень важный пункт. Ни один ужин не обходился без заявления Алис: «Это послужит мне уроком».

Мелани кивала, улыбалась, задавала вопросы. Где было нужно, она изображала любопытство, сочувствие или одобрение. К месту вставляла подходящие словечки вроде «надо же», «ну да» и «неужели».

После возвращения из Сиднея Мелани не задерживалась надолго на этих ужинах и два раза вовсе их проспала.

— Смена часовых поясов, ничего удивительного, — сказала Алис. — Реакция организма, это нормально. Выспись хорошенько!

— Да, — отвечала Мелани, — спасибо. — И никак не могла решить, отвечать ли ей «спасибо, Алис» или «спасибо, мама».

Она перевернулась на бок и снова бросилась в объятия сна, погрузилась в сновидения.

Кто-то тронул ее за плечо, она повернулась. «Где Филипп?» — спросил мужчина, и Мелани побежала, преследуемая им, искать своего маленького брата, через Редферн — район, в котором она жила. Она задыхалась и звала Филиппа по имени, но никто не обращал на нее внимания, кроме мужчины сзади, она слышала, ощущала его ритмичное дыхание в затылок и бежала дальше: «Филипп!» Она оказалась в здании паркинга, побежала наверх по спирали выезда, встречные машины сигналили, прямо на нее ехал грузовик, она прижалась к бетонной стене, и преследователь схватил ее, его рот искал ее губы, а руки уже расстегнули ремень и пытались стянуть с нее джинсы. Через его плечо Мелани бросала умоляющие взгляды на удивленных водителей, но никто не останавливался. Затем она закрыла глаза.

Во сне она снова и снова занималась сексом с незнакомыми мужчинами прямо на улице, и иногда это доставляло ей удовольствие. Действие в основном происходило в той части Сиднея, где она жила. Сны не имели отношения к реальности. За целый год ее пригласили на ужин один-единственный раз, и она без ума влюбилась в этого Джейка с зелеными глазами, который после первого свидания ни разу ей не позвонил. Ее влюбленность через три недели превратилась в лютую ненависть, и Джейк правильно делал, что держался от нее подальше, потому что Мелани каждый день строила новые планы, как бы побольнее отомстить ему.