Враг мой любимый - Ульяна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пропала! Катька! – шепчет хрипло и пытается через мое плечо в каюту заглянуть.
– Кто пропал?
– Каторжная. Та… что волосы золотые! Помните, Ваш Светлость. Ну та, что опростоволосилась, плюнула в меня еще, а вы заступились.
– Ммм…помню, да. И где она?
– Нет, Ваше Благородие. Исчезла. Я встал, пошел проверить и нет ее…. И шлюпки нет. Сбежала!
– Кто бежать помог? Тыыыы? Морда твоя скотсткая?
– Я?
Иван глаза еще больше выкатил и попятился к стене.
– Я…спал. Она сама убегла. Это ж вы с ней говорили. Три дня назад к вам она в каюту заходила. И вчера…у вас была с сучкой брюхатой. Роды принимала.
Я руку вперед выкинул и Ивана за горло схватил.
– Молчи, сука! Думай, что говоришь! Ты с ней, о чем договаривался, м?
– Ненене…на меня не выйдет! Так я своими глазами видел, как она к вам…Что? Дала сучка, а Ваш Благородие? Раздвинула ляжки, и вы ей убегти помогли? Свидетели найдутся…не только я видел, как она вам глазки строила курва.
– Заткнись, мразь!
– Заткнусь. Только вам это будет дорого стоить. Шлюха эта проклятая. Говорят, она каждого конвоира через себя пропустила за кусок мыла сосала. Сиськи у нее спелые. Знаю сам трогал за гребешок дала помацать! И мне б дала…но тут такой офицер нарисовался.
– Заткниииись падла!
Ударил его под дых, потом по лицу, на пол завалил и…пелена перед глазами красная. Сам не помню, как бил, как хрустели кости под кулаком. Я бил как осатанелый, и кулак в мякоть входил, пальцы о кости резались. Лицо Ивана в кашу превратил, в месиво…когда отшатнулся весь в кровищи и тот на человека больше не похож.
Потом за стол сел как пьяный. Водки налил залпом выпил, рот утер локтем и на труп посмотрел. Одного глаза нет…рот разодран. Сссука…довел мразь. Когда представил, как он ее лапает в голове перемкнуло.
В дверь постучались и я закрыл глаза и выдохнул медленно. Потом крикнул:
– Кто?
– Впусти. Не спится нам. Давай в картишки перекинемся!
Голос Василия полоснул ножом по нервам. Только скрывать уже глупо. Утром и так все узнают. Заключенной бежать помог и конвоира забил на смерть. Плаха меня ждет теперь. Шатаясь, как пьяный, подошел к двери и открыл настежь.
– Блядь…– выдохнул Васька, увидев мое окровавленное лицо и сплюнул. Глеб на труп несколько секунд смотрел потом повернулся ко мне. Молчит, а Васька шумно воздух втянул и вмазал кулаком по стене, – твою ж мать! За что?
– Ночью помог сбежать заключенной…он узнал! – глухо сказал я – Денег хотел за молчание!
Какое-то время мы все молчали.
– По хер. Готов понести наказание.
Вскинул голову и посмотрел на брата, потом на Ваську.
– Не мог я иначе поступить. И поступил бы так снова. Так что давайте под трибунал меня!
Дверь каюты наглухо закрыл Васька и почесал мохнатую светлую бровь.
– Так! Значит Иван помог заключенной бежать, а ты, как капитан корабля, лично его наказал за преступление!
Говорит, а у меня руки дрожат и по лицу капли крови конвоира стекают. Кулаки разбиты до мяса. Трясет всего.
– Не было никакой заключенной. А конвоир в драку с капитаном полез и был наказан. Списки подправим. Заключенные молчать будут. Матросы понятия не имеют сколько на судне заключенных.
Продолжает Васька прикидывать варианты.
– А шлюпка?
– Черт!
– Иван с заключенной сегодня ночью удрал… – тихо сказал Глеб и наклонился над телом, – труп в воду с камнем на шее. Кто-то видел, как он сюда шел?
Васька выглянул из каюты и посмотрел по сторонам.
– Сейчас пять утра. Все спят. Переполошить не успел. Видать пришел условия свои ставить. Денег хотел.
– Дохотелся. – проворчал Василий. Потом посмотрел на меня.
– Оно того точно стоило, а…брат?
– Стоило! – ответил уверенно не отводя взгляд и чувствуя, как постепенно начинает проходить адская дрожь.
– И что она тебе напела? – с деланным спокойствием спросил Глеб, глядя на труп Ивана, – Что, мать вашу, можно было напеть такого, чтоб ты с катушек съехал окончательно? Что пообещала?
– Какая разница теперь? Все. Нет ее. Конвоир мертв. Можешь меня лично арестовать…может капитана дадут!
– Дурак! – процедил сквозь зубы и мы с ним сцепились взглядами.
– Дурак! – подтвердил я – И стал бы еще раз дураком коли снова попросила бы! Не жалею!
– Все! Хватит! От тела надо избавиться и утром сделать объявление, наказать еще парочку для наглядности, составить рапорт. Или он и правда отвечать будет…если пронюхает кто-то. Умойся!
Прорычал на меня.
– И давайте этого вынесем. Мне кажется, он до утра смердеть начнет.
Тело вынесли, накрыв одеялом. На шею привязали мешок с песком и скинули за борт. Потом каюту вымыли и разошлись. Утром еще троих конвоиров вздернули за то, что просмотрели побег. Рапорт составили, свидетели того, что конвоир и каторжная в сговоре были тоже нашлись. Был ли я рад…Нет, не был. Какая-то часть меня прекрасно сознавала, что скорей всего обвела вокруг пальца и смылась и конвоир прав был. Только рожу я б ему расквасил при любом раскладе. За то что посмел о ней так. Зверел от одной мысли, что все это правдой могло быть и она просто шлюха подзаборная.
– Четверо…только за то, чтобы неизвестная девка оказалась на свободе. Девка, которая скорей всего облапошила тебя как мальчика!
Процедил сквозь зубы Глеб и толкнул меня плечом.
– Она обещала меня найти!
– Жди. Может в следующей жизни найдет!
– Значить ее найду я!
– Дважды дурак!
***
И я искал ее. Когда в Санкт-Петербург вернулся. Мне даже удалось нарыть информации о Соболевском. Да, у него действительно была дочь. В самую первую из своих увольнительных я помчался в поместье Соболевских радостно предвкушая встречу. Трясся весь как идиот. Но меня ожидало адское разочарование. Дом в запустении и старенький дворецкий сообщил, что о юной княжне ему ничего не известно вот уже долгих семь лет. Рассказал грустную историю про смерть ее матери и нелюбовь отца, а когда я спросил кто все же присматривает за домом получил ответ, что Петр Потоцкий присматривает. Больше слугам ничего
