Эффект Икара - Джеймс Сваллоу

На дисплее высвечивалось имя звонившего: "Мэтт Райан". Из сентиментальных соображений Анна не стала удалять его номер из записной книжки. Это было глупо, по-детски, но она никак не могла стереть имя Райана, — наверное, подсознание не в состоянии было принять случившееся полгода назад на Кью-стрит.

Анна схватила трубку и стиснула серебристый пластик так, что побелели костяшки пальцев. Очень медленно она поднесла трубку к уху, нажала на кнопку.

— Кто это?

Голос человека на другом конце линии был искусственно искажен, и невозможно было разобрать, кто это — мужчина или женщина.

— Мне нужно с тобой поговорить.

Келсо машинально начала прислушиваться к голосу, анализировать его, как ее учили, пыталась проникнуть сквозь фильтр, различить модуляции, оттенки, характеризующие говорившего.

— Кем бы ты ни был, ты не Мэтт Райан, поэтому я вешаю трубку.

— Это было бы ошибкой, — отвечал голос. — Я позвонил под его именем специально, чтобы ты ответила. Я догадываюсь, что сейчас ты не в настроении общаться с людьми. После того, что произошло на пирсе.

У нее пересохло в горле.

— На каком пирсе?

— Не надо разговаривать со мной как с идиотом, агент Келсо. Мне очень не нравится, когда люди так делают.

— Тогда окажи мне такую же любезность! — рявкнула Анна, теряя терпение. — Кто ты такой, черт бы тебя побрал, и что тебе нужно? Отвечай или отстань.

До нее донесся негромкий вздох:

— Можешь называть меня Ди-Бар. Как я уже сказал, я хочу с тобой поговорить.

— Мы уже говорим.

— Когда я сказал "я хочу", я имел в виду "мы хотим". И не по открытой линии. Лично.

Она подошла к шкафу, собираясь взять с полки пистолет.

— Вот оно как! И что это за "мы"?

— Группа, о которой ты, возможно, слышала. Мы называем себя "Джаггернаут". Мы вроде как важные шишки.

Рука Анны, потянувшаяся за оружием, застыла.

— Если ты знаешь, кто я такая и что произошло на пирсе, тогда ты знаешь и еще кое-что: последнее, чего мне сейчас хочется, — это разговаривать с террористом. — Следовало повесить трубку и покончить с этим, но она ждала ответа.

— Кому — террорист, а кому — борец за свободу. Банальность, конечно, но тем не менее.— Снова вздох, — Давай ближе к делу, потому что я не знаю, сколько мне еще удастся поддерживать безопасное соединение. Ты пошла к этой наглой выскочке Вдове и ее команде, и они добыли тебе какие-то обрывки информации. Но они — мелкота и никогда бы не дали тебе то, что ты ищешь. А мы можем это сделать. Потому что мы ищем то же самое.

— Понятия не имею, о чем ты…

— Тираны. Ты хочешь узнать, кто они такие, или нет? — Анна промолчала, и голос заговорил снова: — Принимаю молчание за согласие. Проверь сообщения. Если увидим с тобой кого-то еще, то, кроме этого названия, ты никогда больше ничего не узнаешь.

Раздался щелчок и короткие гудки. В одном из сообщений Анна нашла адрес в центре Вашингтона и время встречи; до нее оставалось два часа.

Келсо зашла в ванную, ополоснула лицо холодной водой. Два часа… Ей едва хватит времени только переодеться и закрыть за собой дверь.

Она жутко устала. События на корабле, пребывание в камере, напряжение во время перелета домой… Внезапно усталость навалилась, придавила ее как камень. Она не могла идти на эту встречу разбитой, словно сонная муха. Она не могла позволить себе допустить ошибку.

Не глядя Анна протянула руку к шкафчику с медикаментами.

Найтсбридж, Лондон, Великобритания

Особняк когда-то был шикарным отелем; здание располагалось в тенистом переулке в нескольких кварталах от зеленых аллей Гайд-парка. Подобно многим домам в городе, оно резко контрастировало с безликими офисными башнями, выросшими на близлежащих улицах. Стены пятиэтажного особняка были отделаны светлым камнем, из прямоугольных окон лился теплый свет, не приглушенный пуленепробиваемым полистеклом. На первый взгляд дом ничем не отличался от собратьев, однако стены его были укреплены и могли выдержать практически любой натиск извне, вплоть до ракетного удара.

Саксон оглядел комнату, расположенную на четвертом этаже. Здесь было чисто, но несколько голо — белые стены, хромированная мебель. На стене висела репродукция "Флейтиста" Рубина [Реувен Рубин (1893-1974) — израильский художник-модернист румынского происхождения, один из основоположников израильской живописи.], в дальнем конце комнаты стоял большой тонкий монитор. Вокруг длинного стеклянного стола для совещаний сидели шесть наемников в гражданской одежде, но для наметанного глаза ни один из Тиранов даже без брони и оружия не сошел бы за мирного человека.

Сначала Саксон решил, что особняк — это нечто вроде оперативного центра, возможно, лондонская база Тиранов; однако ему удалось рассмотреть сквозь полуоткрытые двери несколько комнат на нижних этажах. Он увидел жилые помещения: кабинет, кухню, а также много признаков того, что здесь живет семья. На лестничной площадке третьего этажа Саксон заметил фотографию в рамке и не сразу понял, кто там запечатлен; на него, широко улыбаясь, смотрел Джарон Намир в темном костюме и ермолке. Рядом, так же радостно улыбаясь, стояли женщина в желтом платье и двое детей — мальчик и девочка. Фотография никак не укладывалась в представления Саксона о его командире; он не в силах был связать человека на снимке с безжалостным наемником, убивавшим незнакомых людей молча, не дрогнув, без малейших сожалений.

Это был дом Намира. Это не укладывалось у Саксона в голове. Мысль о том, что человек, подобный ему, такой как Намир, может иметь семью, какую-то жизнь вне отряда, казалась неправдоподобной. Даже почему-то несправедливой.

После московской операции на борту транспортного самолета, направлявшегося на запад, всем членам группы пришлось бегло доложить о том, как прошло задание. Как и в прошлые разы, у Саксона возникло чувство, будто они выполняют некий ритуал, не для себя, а для какого-то невидимого наблюдателя. Люди, отдававшие приказы, слушали их — он был в этом уверен. И уже не в первый раз ему захотелось увидеть их лица.

Когда наемники расселись вокруг стола, Намир снова заставил их вспомнить о той миссии. На самолете они лишь докладывали по очереди, но теперь, когда все собрались вместе, Саксон почувствовал, что пора получить ответы на свои вопросы.

Он наклонился вперед:

— Я мог бы взять Контарского живым.

Хардести злобно взглянул на него:

— Вообще-то, у нас была другая цель.

Саксон, не обращая на него внимания, посмотрел на Намира:

— Ты сказал, что Контарский работал на "Джаггернаут". Он был ценным свидетелем. Возможно, у него имелись сведения, которые могли быть нам полезны.

— Министр был скомпрометирован, — ответил Намир. — Допустим, мы взяли бы его живым и допросили, но в лучшем случае мы получили бы какие-нибудь незначительные вещи. Нам не нужно то, что он знал.