Создатели небес - Фрэнк Герберт

Но разум говорил: ее нет уже довольно долго.

«Она увидела толпу и теперь боится», — успокаивал он себя.

У двери за спиной засуетились приехавший коронер и полицейские из отдела убийств. Мэйбек подошел к Турлоу, сказал:

— Док, они хотят, чтобы вы поехали с ними в участок и сделали заявление.

— Да, — сказал он. — Конечно. Так делают в случае убийства. Разумеется, они не думают…

— Таков порядок, док, — сказал Мэйбек. — Вы же знаете. Похоже, он напился и споткнулся, но миссис Хадсон куда-то подевалась. Мы должны убедиться… ну, вы понимаете.

— Понятно.

Он позволил полицейским вывести себя из дома мимо неподвижной фигуры, которая была мужем Рут, мимо людей с рулетками, фотоаппаратами, приспособлениями для снятия отпечатков пальцев и холодными оценивающими глазами.

Муж Рут… муж Рут… слова раскаленным клеймом жгли разум. Где она? Неужели сорвалась и убежала? Но она не из тех, кто поступил бы так. Да, ей пришлось нелегко, но… Что за облако видела соседка? Чем пахло в комнате?

Они очутились на улице. Дождь прекратился, но кусты у дома обдали их брызгами холодной воды. У каждого дома ярко горели фонари, и люди выходили на улицу, чтобы посмотреть. В тупичок за домом пригнали белый лабораторный грузовик.

— Знаете, док, — сказал Мэйбек. — Вам действительно не стоит водить машину по ночам в этих темных очках.

— Они… регулируются, — сказал Турлоу. — Делаются не такими темными, как кажутся.

«Рут! Где ты?»

Неужели она толкнула Нева… в пылу ссоры? Неужели она подумала, что люди скажут: «Яблочко от яблоньки…»? И убежала, не желая втягивать меня в эту историю?

— Можете поехать с нами, — сказал Мэйбек. — Потом мы подбросим вас до вашей машины.

Да.

Турлоу позволил усадить себя на заднее сиденье полицейской машины. Потом спросил:

— Рут… миссис Хадсон… Может, стоит поручить кому-нибудь поискать…

— Мы ищем ее, док, — сказал Мэйбек. — И найдем, уж будьте уверены.

«Найдете ли вы ее? — подумал Турлоу. — Что это была за штука в роще — наблюдающая за нами, пытающаяся манипулировать нашими чувствами? Она была реальной. Я знаю, она была реальной. Если это не так, значит, я сумасшедший. А я знаю, что я не сумасшедший».

Он посмотрел вниз, на ступни, полускрытые в тусклом мраке под сиденьем. Они промокли, когда он шел по влажному газону.

«Джо Мэрфи, — подумал он. — Джо знает, что он не сумасшедший».

Рут очнулась в мягком успокаивающем серо-голубом свете. Женщина чувствовала, что лежит в кровати, укрытая теплым шелковистым одеялом. Она поняла, что на ней нет никакой одежды, но ей было тепло… тепло… Над ней висела овальная штуковина с блестящими хрустальными гранями. Грани меняли цвет — зеленый, серебристый, желтый, голубой… Они успокаивали…

В глубине сознания сидела мысль о том, что нечто требует срочного внимания, но мысль казалась абсурдной. Все существо женщины твердило: срочные вещи подождут.

Рут повернула голову вправо. Откуда-то лился свет, неожиданно полный желтых бликов, точно воспоминание о солнечном луче. Свет озарял странную комнату: стена, уставленная чем-то, похожим на книги, низенький овальный столик, заваленный странными золотистыми фигурками: кубиками, прямоугольными сосудами, предметами, похожими на половинки яиц. В стене было окно, в которое стучалась синяя ночная тьма. Когда Рут посмотрела в окно, голубая тьма сменилась металлическим белым цветом, затем появилось лицо. Оно глядело на нее, большое, со странной серебристой кожей, грубыми, непривычными земному взгляду углами и плоскостями, с запавшими проницательными глазами.

Рут чувствовала, что должна была бы испугаться при виде этого лица, но никаких чувств не возникло.

Лицо исчезло, а в окне возник вид на морское побережье. Изрезанные неумолчным прибоем утесы, влажные скалы, солнечный свет… Затем картину вновь сменила ночная тьма, и Рут поняла, что это не может быть окном.

Перед тем, что не могло быть окном, стояла тумбочка на колесах, которая поддерживала неровно сложенную многоблочную фигуру, похожую на изображенную кистью художника-сюрреалиста пишущую машинку.

Левого бока коснулось дуновение сквозняка. Это было первое ощущение холода, которое пришлось испытать с момента пробуждения. Рут повернулась туда, откуда появился сквозняк, и увидела овальную дверцу. Дверца была открыта, но ее уже затягивала радужная листва. Прямо в дверном проеме стояла приземистая фигура в зеленом трико — то самое лицо, которое смотрело на нее. Где-то глубоко родилась мысль: «Что за омерзительный кривоногий коротышка!» Но мысль почему-то никак не хотела выходить на поверхность.

Большой, с толстыми губами рот существа раскрылся. Он произнес:

— Я Келексель.

Голос был приятным, он напомнил звон крошечных серебристых колокольчиков.

Глаза коротышки обшарили ее тело, и она вдруг осознала, что взгляд был откровенно мужским. Но она не почувствовала отвращения. Комната казалась такой теплой, успокаивающей, хрустальные грани над головой двигались с таким изяществом…

— Я нахожу тебя очень привлекательной, — сказал Келексель. — Я не помню, чтобы кто-то так привлекал меня с таким магнетизмом.

Он обошел кровать.

Рут наблюдала за тем, как он манипулирует клавишами прибора на вершине тумбочки с колесами. Восхитительная дрожь пробежала по телу, и она начала раздумывать, как было бы, если бы странное создание, Келексель, стал ее любовником.

Глубоко внутри кто-то крикнул: «Нет! Нет!» Затем голос начал медленно затихать, пока не умолк совсем.

Келексель подошел и встал над ней.

— Я — чем, — сказал он. — Это что-нибудь значит для тебя?

Рут покачала головой.

— Нет.

Ее голос был едва слышен.

— Ты никогда не видела раньше никого, похожего на меня? — спросил Келексель.

— Я…

Она вспомнила последние несколько минут с Невом, странных существ в дверном проеме. И Энди. Она знала, что было что-то такое, что ей полагалось ощущать к Энди Турлоу, какое-то глубокое и сильное чувство, но сейчас она чувствовала лишь сестринскую привязанность.

Милый Энди… такой хороший, такой славный…

— Ты должна отвечать мне, — сказал Келексель. В его голосе ощущалась сила.

— Я видела троих… в моем доме… троих, которые…

— А, тех троих, что привезли тебя сюда, — сказал Келексель. — А до этого ты видела кого-нибудь из нас?

Тогда она подумала об эвкалиптовой роще, об описании Энди (добрый, чудесный Энди), но своими глазами она не видела там этих существ.