«Святые» реликвии: миф и действительность - Сергей Александрович Арутюнов

Ноги и адмирала Того. В довоенной Японии официальная пропаганда превозносила этих военачальников, прославившихся в ходе русско-японской войны, не только как великих военных деятелей, но и как людей, служащих образцом беззаветной верности и преданности императору. Сейчас официальная пропаганда такого рода не ведется, но отдельные храмы продолжают ее в прежнем духе. Именно целям этой пропаганды и служат экспонируемые в прихрамовых музеях-хранилищах документы, изобразительные материалы и разнообразные личные вещи обожествленных военачальников.

На все лады превозносится героизм, патриотизм, преданность и готовность к самопожертвованию военных деятелей как нового времени, так и более отдаленных эпох. При этом совершенно игнорируется одно важное обстоятельство. Изо всех войн, которые когда-либо вела Япония, только одна, а именно война в конце XIII в. против монгольского хана Хубилая была оборонительной войной. Все остальные войны древности, средневековья, нового и новейшего времени против Кореи, Китая, России и других держав были войнами захватническими, развязанными по инициативе Японии.

Особое место среди синтоистских святилищ занимает Ясукуни дзиндзя. Здесь обожествлены души всех солдат и офицеров, которые пали в боях за императора: вначале — в ходе революции Мэйдзи, а затем во всех войнах, которые в дальнейшем вела Япония. Первоначально в списках душ, обожествленных в храме Ясукуни, числилось 3585 имен. В наши дни их число возросло почти до 2,5 миллиона. Перед хранилищем во дворе стоят артиллерийские орудия разных типов, танки, а в самом хранилище можно видеть окровавленные, пробитые пулями солдатские гимнастерки, торпеды, управлявшиеся водителями-смертниками (камикадзе), и другие предметы, хранящие память последней войны.

Хонден — место хранения списков душ погибших воинов синтоистского храма Ясукуни дзиндзя. Токио.

Храм Ясукуни то и дело становится предметом ожесточенных дебатов в политической жизни современной Японии. Милитаристски настроенные круги в нарушение законодательства об отделении религии от государства требуют установить государственное попечительство и финансирование храма как коллективного памятника погибшим военнослужащим. Прогрессивная общественность резко выступает против этих попыток. Нередко вблизи храма проходят бурные демонстрации, столкновения сторонников левых и правых политических течений. В августе 1985 г. в ознаменование сороковой годовщины окончания военных действий премьер-министр Я. Накасоне собирался посетить храм с официальным визитом и провести торжественные молебны. На сей раз это вызвало резкие протесты не только японской прогрессивной общественности, но и правительства КНР, воспринявшего данный акт как надругательство над памятью жертв японской агрессии в Китае. Молебны пришлось отменить. Комментируя эти события, пресса особо отмечала тот факт, что среди лиц, «обожествленных» в храме Ясукуни, с 1978 г. числятся на правах «святых великомучеников» семь главных военных преступников Японии (Тодзио, Хирота, Доихара, Итагаки, Кимура, Мацуи, Муто), казненных 23 декабря 1948 г. по приговору международного трибунала.

Надо сказать, что в небольшом парке, разбитом сейчас на месте снесенной тюрьмы Сугамо, где происходила казнь преступников, поставлен памятник в виде огромного валуна с высеченной на нем надписью, хотя прямо и не прославляющей казненных преступников, но, по существу, увековечивающей их память. Но этого мало. «На горе Санган, что под городом Нагоя, идет подготовка к сооружению пышного „Мавзолея семи самураев“. Там же будет и музей. Реваншисты тащат для него со всей Японии ветхие мундиры, мечи, прочие реликвии Тодзио и его сообщников. К будущему мемориальному комплексу прокладывают маршруты автобусных экскурсий для молодежи»[25].

Как видим, характер реликвий современного синто, да и сами формы их показа очень напоминают то, что можно видеть в различных военно-исторических музеях во многих других странах. Но в том-то и дело, что хомоцудэны в синтоистских храмах — это не музеи или, во всяком случае, не просто музеи, а именно составляющие единое целое с храмами хранилища реликвий, то есть вещей, принадлежащих лицам обожествленным, являющимся объектом религиозного культа со всеми его характерными признаками и, прежде всего, представлениями о потусторонней жизни, о сошествии божественного духа в место их почитания, о присущей им особой сверхъестественной благодати.

К экспонатам обычного музея посетитель может относиться без всякого религиозного пиетета. Он оценивает их со своих политических и идейных позиций, обусловливаемых в конечном счете его классовым самосознанием. В случае же с японскими храмовыми реликвиями восприятие этих, казалось бы, обычных военно-исторических экспонатов происходит на фоне психологических установок, подготовленных обстановкой храма и теми эмоциями, которые формируются в подсознании верующих, да и не только верующих, синтоистской обрядностью, его культовой практикой. А эти эмоции у большинства японцев сугубо положительные, так как посещение храмов и участие в совершаемых в них обрядах начинается еще в раннем детстве и всегда связано с праздничной обстановкой, сопоставимой, пожалуй, ближе всего с нашим праздником новогодней елки. Во взрослом возрасте синтоистские храмы ассоциируются опять-таки главным образом с радостными, праздничными событиями, со свадебной обрядностью. Поэтому, хотя в таких храмах, как Ясукуни дзиндзя или Ноги дзиндзя, казалось бы, ничто положительных эмоций возбуждать не должно, тем не менее, сама их принадлежность к синтоистскому культовому комплексу влияет на некритическое позитивное восприятие хранящихся здесь реликвий и пропагандируемых ими идей не только верующими, но и людьми, которые сами себя относят к неверующим. В условиях, когда в общественной жизни Японии идет напряженная борьба между сторонниками курса на возрождение милитаризма и его противниками — демократическими силами, когда синтоистские церковные организации почти без исключения так или иначе, вольно или невольно оказываются в лагере первых, своеобразный культ реликвий при синтоистских святилищах играет совершенно определенную и довольно значительную политическую роль.

Заключение

Возможно, у кого-то из читателей эта книга вызовет недоумение: реликвии в каждой религии исчисляются сотнями и хотелось бы узнать если не обо всех, то хотя бы о многих, а в ней говорится всего о нескольких. Однако авторы сознательно выбрали те реликвии, в судьбе которых история причудливо переплелась с мифологией, породив своеобразные самостоятельные культы, органично вошедшие в буддизм, христианство, ислам и в ряд других религиозных систем. Кроме того, в книге уделено внимание реликвиям, которые в нашей стране известны лишь немногим, хотя различные домыслы о них распространены довольно широко.

Одни реликвии, о которых шла речь в книге, имеют чисто локальное значение (мумии японских монахов, тибетских и монгольских священнослужителей, волосы с головы Будды, почитаемые бирманцами, и т. д.), другие же (Зуб Будды, Туринская плащаница, Коран Османа, волосы и сандалии Пророка, императорские регалии японцев) общеизвестны в рамках соответствующих религий. Как правило, они веками хранятся в каком-либо одном месте (храме, соборе, мечети, специальном хранилище) и никуда не вывозятся, за исключением случаев, когда им грозит какая-либо опасность. Периодически почти все описанные реликвии или их символические заменители, к числу которых